Я едва удержалась от кретинского вопроса «Кого?!», перехватив его на выходе. Нельзя перебивать, нельзя! И все же – опять этот Кульчицкий! Просто наказание какое-то! Стоило нам поселиться неподалеку от семейного гнезда этих снобов, как они начали протискиваться в мою жизнь. В дверь не пускают – они через форточку щемятся!
– ...не самый плохой вариант, Сигизмунд очень красивый мальчик, правда, немного избалован...
Немного?!!!
– ...и ленив...
Не то слово! К тому же умом, насколько мне известно, красавчик Гизмо тоже не блещет.
– ...но в целом – очень выгодная партия. А то, что Сигизмунд старше нашей девочки на двенадцать лет, даже очень хорошо. Уже нагулялся, – три ха-ха! – пора остепениться. Венцеслав, его отец, долго подбирал подходящую партию для сына... – «Партия воинствующих дровосеков» – вот самая подходящая партия для Гизмо. – ...Пока не остановился на нашей Монике. И дело вовсе не в положении ее отца, Венцеслава больше всего заинтересовала наша родословная. Вернее, моя – я прямой потомок герцога Эйдельбургского. Правда, был один неприятный момент, когда от нас потребовали привести дочь на осмотр к их личному врачу – по поводу девственности... – Офигеть! И это она называет неприятным моментом! – Я согласна с вашей реакцией, Варвара Николаевна, у вас очень живая мимика, но это я сегодня согласна, а тогда это казалось мне вполне приемлемым требованием. Я совершенно не воспринимала Монику как самостоятельную личность и искренне считала, что мы с отцом имеем право устроить ее судьбу по собственному усмотрению. И реакция дочери нас сначала удивила, потом расстроила, и в конце концов – разозлила. Моника наотрез отказалась проходить какие бы то ни было медицинские обследования, хотя я прекрасно знала, что интимных отношений с мужчиной у нее еще не было. Откуда? – Элеонора тяжело вздохнула и отвела глаза в сторону. – Из ее дневника. Да, я читала дневник дочери и считала это нормой. Из этого же дневника я узнала, что Моника познакомилась с каким-то парнем по Интернету и влюбилась в него по уши. Причем самое интересное, что фотографии этого парня у нее не было, он отказывался размещать фото. И вполне могло быть, что с моей девочкой общался какой-нибудь престарелый урод, но Моника и слышать ничего не хотела. Только Арлекино – дурацкий ник, верно? – только он. Но отец все же пригласил Кульчицких на ужин, и Моника очень понравилась им всем, Сигизмунд просто не отходил от нее весь вечер. Потом звонил, приглашал на разные мероприятия, но дочка его игнорировала. И тогда подключились мы с отцом. И первое, что мы сделали – перекрыли ей доступ в Интернет. Отобрали нетбук, мобильный модем, заменили навороченный ай-фон с выходом в сеть на самый дешевый мобильник с минимумом функций. Моника скандалила, плакала, не могла понять, почему мы это делаем. И тогда я... – женщина трудно сглотнула. – Тогда я сказала, что все это ради нее же, чтобы она забыла о своем Арлекино. И Моника поняла, что я читала ее дневник... И замкнулась. Все ее общение со мной свелось к односложным «да» и «нет». А потом она поехала с Асей, подружкой, в эту проклятую Низовку и пропала.
– Простите, – теперь настала моя очередь трудно сглатывать сбившийся в горле комок воздуха. – Как вы сказали? В Низовку?
– Да, есть такая деревенька в сорока километрах от Москвы, там Асина тетка живет. Озеро там очень красивое, чистое, с прекрасным пляжем, вот Ася и уговорила Монику съездить на уик-энд. И больше я мою девочку не видела. Но она жива, я знаю, я чувствую! Она снится мне почти каждую ночь, просит о помощи, плачет. А я... я так больше не могу!
ГЛАВА 21
Расспрашивать дальше я не стала, Элеонора все равно не могла больше говорить. Женщина буквально захлебывалась неудержимым потоком слез, но это были очищающие слезы. Нарыв, весь этот год зревший в душе несчастной матери, наконец лопнул. Да, ее трясло, бедняжка задыхалась, не хватало дыхания, даже пришлось вызвать врача из соседнего кабинета, чтобы сделать успокоительный укол. Но зато через полчаса, когда балл истерики от рыданий постепенно снизился до судорожных всхлипов, Элеонора благодарно улыбнулась:
– Спасибо вам, Варвара Николаевна...
– Можно просто Варя.
– Спасибо, Варя. Я так устала носить все это в себе, если бы вы знали!
С того дня женщина очень изменилась. И хотя изменения эти происходили постепенно, но я видела – она действительно возвращается к жизни. Элеонора даже добилась возобновления дела об исчезновении ее дочери, благополучно прикрытого в полиции.
Но толку от этого, правда, было немного – если ничего не нашли сразу после пропажи девушек, то спустя год тем более вряд ли удастся обнаружить хоть какие-то следы.
Расспрашивать Элеонору о результатах расследования я не стала, хотя мне очень хотелось узнать – обратили ли они внимание на странное совпадение. Совпадение места исчезновения девушек с ареалом обитания Кульчицких.
Но она сама упомянула в одной из бесед об этом.
– А знаете, Варя, – Элеонора отставила в сторону чашечку кофе, – я была приятно удивлена реакцией Кульчицких на исчезновение Моники. Они ведь были очень обижены поведением нашей дочери, ее отказом от общения с Сигизмундом. Но когда узнали о нашей беде, Венцеслав лично руководил поисками девочек, по сантиметру прочесав окрестности. Даже в свой замок полицию пустил, все сверху донизу там обшарили, во все подвалы и закоулки заглянули. Ах да, вы же, наверное, не в курсе – то озеро, где пропали Моника с Асей, находится в нескольких километрах от поместья Кульчицких.
– Надо же, какое совпадение! – надеюсь, мне удалось присыпать сарказм песочком вежливого интереса.
– Да, удивительное. Мой муж, Игорь Семенович, даже поначалу грешил на Сигизмунда, когда узнал, кто живет рядом с местом исчезновения девочек. Думал, что это Кульчицкий-младший решил отомстить непокорной девчонке. – По-моему, вполне здравая мысль. – Но когда мы увидели, насколько они все потрясены, как стремятся помочь следствию, все подозрения рассыпались в прах. И теперь мы иногда общаемся. Вернее, Игорь общается, я до последнего времени ни с кем не хотела видеться. Но на следующей неделе мы ждем Кульчицких в гости. Хотим обсудить с ними план действий по розыску Моники и Аси. Может, мы что-то упустили год назад.
Может быть. Как минимум то, что люди, подобные Кульчицким, меньше всего озабочены чужими проблемами, их волнуют только собственные. А поиски пропавших девчонок на их территории – проблема. Ходят, вынюхивают, могут узнать лишнее, то, что чужих не касается. Вот и решили господа лично проконтролировать полицию, руку на пульсе подержать.
До тех пор, пока пульс не затихнет. Он и затих постепенно.
И вдруг – на тебе! Неугомонные родители снова решили заняться поисками! Надо побеседовать с ними, убедить в бессмысленности всего этого.
Другого объяснения неожиданной человечности этой бесчеловечной семейки я не видела.
Да, возможно, я предвзято к ним отношусь, и из-за Кошамбы в том числе, но не верю я Кульчицким. Не верю.
Потому что есть еще и Карина. По моей подсказке пославшая в тот вечер душку Гизмо с его требованиями в места далекие и несимпатичные. И я видела, насколько это задело красавчика. А после исчезновения девушки он вдруг успокоился, довольный такой ходил, умиротворенный...
И почему я сразу не обратила на это внимания? Зациклилась на типе в обшарпанной таратайке и ни о чем больше не думала.
Да и сейчас бы не вспомнила, если бы не история Моники. Еще одной девушки, проигнорировавшей притязания избалованного парня.
Совпадение? Не знаю. Надо бы разузнать поподробнее, были ли еще случаи исчезновения девушек, обидевших Кульчицкого-младшего.
Вот только как это сделать? Вряд ли Гизмо делился подобными проколами со своей свитой, это ведь может повредить его имиджу успешного светского льва, перед которым не устоит ни одна особь слабого пола.
Думай, Варька, думай.
Где-то в глубине подсознания заворочался, глухо порыкивая, инстинкт самосохранения – куда ты лезешь, дура? Тоже мне, мисс Марпл детородного возраста! Даже если ты и права, и к исчезновению
