Похожи в своем гневе, в общем желании раздавить тварь, сотворившую ТАКОЕ с девушкой.
А потом они увидели меня, рыхлым грибом-дождевиком восседавшую на инвалидном кресле-каталке. Я и сама не ожидала, что стресс так надолго отберет у меня способность передвигаться самостоятельно, но увы – стоило мне там, в вертолете, встать с кушетки, как ноги самым бессовестным образом подкосились, и моя кормовая часть со свистом устремилась к днищу вертолета, но нас с ней (с кормовой частью) вовремя перехватил беседовавший со мной врач. Он же усадил меня в кресло-каталку и бережно вывез из вертолета.
И Олежку с Мартином пришибло окончательно.
Брат бросился навстречу, присел передо мной на корточки и, вцепившись в мои ладошки, дрожащим голосом спросил:
– Варька, что это?
– Понимаю, что я сейчас больше похожа на мешок со склада вторсырья, но все же хотелось бы именоваться не «что», а «кто». Я все же особь одушевленная.
– Она еще шутит! – горько усмехнулся Олежка. – Нашла время и место!
– А что, шутить можно только в специально отведенных для этого местах?
– Нет, ну ты слышал? – обернулся к подошедшему Мартину мой брат. – Сидит зеленовато-бледная немочь, доставленная реанимационным вертолетом, и хохмит! Ты себя со стороны видела?
– Пока нет, душа еще ни разу в астрал не уходила.
– Варька! Прекрати уводить разговор в сторону, немедленно говори – что случилось? Где ты нашла Монику?
– В лесу, в паре километров от развилки, ведущей к земле Кульчицких.
– В лесу?!! Но что ты там делала? Родители ведь мне говорили, что ты в Москву по делам ездишь!
– Я не хотела их волновать, мама, наслушавшись Матрену Ивановну, меня со двора боится отпускать, ей повсюду маньяки мерещатся.
– Как видите, Варя, не зря ваша мама волновалась, – Мартин снова перешел на «вы»... – Вы представляете, что могло произойти, встреть вы в лесу не Монику, а того урода, что сотворил с ней такое?
– Уроду пришлось бы плохо! – А что, здесь могу повыпендриваться, вообразив себя солдатом Джейн. – У меня, между прочим, электрошокер всегда с собой.
– Электрошокер – это да, – покивал Мартин, – это серьезно. Но все же вели вы себя неразумно.
– А если бы я вела себя разумно, Моники уже не было бы в живых.
– Ну почему же, кто-то другой нашел бы! – Олежка прижал мою ладонь к своей щеке. – Дурочка, ты представляешь, что бы с нами со всеми было, если бы...
– Не нашел бы кто-то другой, – проворчала я. – Не успел бы.
– В смысле? – насторожился Мартин.
– А потому что стоило мне отъехать вместе с находкой, как возле тех кустов, где лежала девушка, появился урод.
– Что?!! Ты его видела?
– Ну да.
– И он тебя видел, – помертвевшим голосом произнес Олежка. – И твою машину. И номер машины... Мартин, теперь он придет за ней!
– Никто не придет, – упрямо поджала губы я. – Тоже дурака нашли! Он что, зря столько лет дурил голову нашей милиции, чтобы теперь привлечь ее внимание?
– Во-первых, внимание уже привлечено, – тихо проговорил брат. – Сначала – тело Аси, теперь Моника с такими же ранами, как у подруги. Но Моника жива и может дать опасные для мрази показания. Или тебе что-то рассказать по пути.
– Ничего она не говорила, она не в том состоянии.
– Но та тварь об этом не знает! И будет охотиться на тебя. И на Монику, кстати.
– Вот только не надо из него сверхчеловека делать, он несколько лет охоту ведет только в своем околотке. И вряд ли сунется в Москву, поверьте.
– Несколько лет? – нахмурился Мартин. – Что вы имеете в виду? И почему он не сунется в Москву?
– Я вчера и сегодня ездила по окрестным деревням, расспрашивала местных...
– Но зачем?!!
– Затем, что милиция-полиция не желает замечать очевидного, и девушки продолжают исчезать.
– Чего – очевидного?! – начал заводиться брат.
– Того, что на протяжении последних нескольких лет в окрестностях нашей деревни бесследно пропали восемь девушек, включая Асю и Монику. Причем только девушек, и тел их не нашли.
– Та-а-ак, – протянул Мартин. – И что, местные урядники не связали эти исчезновения между собой?
– Представьте себе, нет. Девушки пропадают где-то один-два раза в год, в основном летом и осенью, во время поисков ягод или грибов, и проще считать, что они всего-навсего заблудились. Или сбежали.
– Ну допустим, вы правы, и в тех местах действует маньяк. Но почему вы уверены, что в Москву он не сунется?
– Потому.
– Очень вразумительный ответ.
– Вы все равно не поверите.
– Только не говори, что тоже видела Змея Горыныча! – хмыкнул Олежка.
– Простите – кого?! – Брови Мартина прыгнули вверх.
– А, это наша соседка, бабка Мотя, все уши прожужжала байками о виденном ею в лесу чудище чешуйчатом. Мол, завелся у них Змей Горыныч, он-то девок и таскает. Даже нашей маме из-за ее россказней что-то такое во дворе привиделось, на двуногую рептилию похожее. И что, Варюха, ты там, в лесу, тоже такое видела?
– Не знаю. Но на обычного человека он не похож.
Да, я больше не хотела обманывать сама себя. То был не куст, и ничего мне не показалось.
Я действительно видела ЕГО.
ГЛАВА 30
Несмотря на активное сопротивление и бухтеж, меня все же оставили в клинике, уложив в отдельной палате, похожей на номер-люкс пятизвездочного отеля. И даже подставки для капельниц здесь напоминали дизайнерские тонконогие светильники.
Вот только пузырьки с содержимым, вливаемым в вены пациентов, увы, были самыми обычными, такими же, как во всех больницах. Потому что физраствор с глюкозой – он везде физраствор с глюкозой.
Литр этого счастья и втекал по каплям в мой организм, намекая на скорое свидание с больничной сантехникой (не знаю, как у других, а у меня реакция на капельницы именно такая), верхняя четвертинка правой булочки ныла от немалого количества принятых уколов, но в целом интенсивное восстановление моего истеричного организма продвигалось успешно.
Мартин вчера ушел довольно быстро, оставив, правда, возле моей палаты и реанимации, где сейчас находилась Моника, ребят из своей службы охраны, а вот Олег просидел со мной до позднего вечера только благодаря умелому очаровыванию молоденькой медсестрички.
Мы с ним дружно решили ничего не говорить родителям, иначе мамуся окажется в соседней палате. Я позвонила домой и сказала, что останусь ночевать в городе, мы вместе с Олегом идем на премьеру нового фильма. Брат взял у меня трубку и подтвердил – да, идем, потом лично провожу домой. Мама поворчала немного, но ничего не заподозрила, а это главное.
Все равно на следующий день меня обещали отпустить на волю, и я вернусь домой.
Правда, и Мартин, и Олег дружным хором настаивали на том, чтобы я ни в коем случае не совалась в Низовку, пока маньяка не поймают.
Но это уж фигушки. Этого урода несколько лет выследить не могут – ну да, да, его, собственно, никто и не выслеживал, потому как для правоохранительных органов он не существовал. Но толку от того, что теперь существует?
Впрочем, не факт, наша милиция-полиция для меня вообще остается загадочной организацией со своей
