Легко сказать — пристроим куда‑нибудь! А куда пристроишь такого гиганта? Но и оставлять Тимку в доме нельзя — не хватало еще проблем с болезненной Диной. И всего‑то на пару дней, не больше! Может, в собачью гостиницу? Обидится ведь.
— Ты что погрустнела, доча? — Лана невольно залюбовалась свежим, по‑настоящему молодым лицом матери. — Какие‑то проблемы?
— Есть немного. Оказывается, у Дины, одной из подруг Ленки, аллергия на собак. И что теперь с Тимкой делать — ума не приложу. Пристраивать его в гостиницу для собак не хочется, парень не поймет, решит, что его бросили.
— Зачем в гостиницу? — улыбнулась мама Лена, ласково потрепав подбежавшего алабая по холке. — Для этого симпатяги найдется весьма гостеприимный дом, где его, если честно, давно ждут.
— В смысле?
— А наши соседи через дом, Богушевичи, помнишь их?
— Архитекторы, кажется?
— Ян — архитектор, а Инесса, его жена, — дизайнер по интерьеру. Так вот, они полтора года назад купили очаровательную алабаечку, Патимат, для своих — Патька.
— Да ты что? — оживилась Лана. — А почему я не в курсе?
— Можно подумать, ты за последние два года у нас часто бывала! — фыркнула мать. — Так вот, Патька заневестилась, и Богушевичи озаботились поисками подходящей партии для своей девочки. Мы как‑то встретились с Инессой в нашем магазинчике, разговорились, и я упомянула о Тимыче. Так вот, Ян по каким‑то своим клубным каналам узнал родословную парня, и теперь они жаждут породниться, если можно так сказать, с нами. И с удовольствием примут к себе жениха на пару дней. Не думаю, что Тимка обидится, в обществе Патьки не заскучаешь.
— Мамулик, ты гений! — Лана с удовольствием чмокнула мать в щеку. — Пойдем к Богушевичам! Надеюсь, они дома.
— Инесса точно, она дома работает. Тимыч, — мать загадочно посмотрела на пса, — пошли свататься!
— Надо побыстрее обернуться, девчата скоро будут, а надо еще гостиную пропылесосить от Тимкиной шерсти.
— А давайте я! — вызвалась Лена. — К соседям я все равно не пойду, мы не знакомы, Галина занята на кухне, не сидеть же мне сложа руки!
— Ну что ты, Леночка! — возмутилась ее тезка. — Ты же только из больницы!
— Ерунда! — отмахнулась та. — Я пошла в дом. Где у вас пылесос?
— В кладовке, под лестницей, — Лана подмигнула подруге и, схватив за руку пытавшуюся остановить «бедняжку» мать, потащила ее к калитке. — Тимыч, за мной!
Инесса была дома. Увидев мощного гиганта, худенькая миниатюрная дамочка восторженно всплеснула руками:
— Боже мой, какой красавец! Патя, Патенька, скорее сюда! Посмотри, кто пришел!
Раздалось цоканье когтей по паркету, и в холле появилась симпатичная алабаечка, при виде которой Тимка приосанился и заинтересованно поднял брови. Патька, как и положено девушке при первом знакомстве, особого энтузиазма не проявила и, равнодушно чихнув, вернулась в гостиную. Правда, попой при этом виляла гораздо сильнее, чем в момент появления.
Тимыч натянул поводок и вопросительно взглянул на хозяйку.
— Можно, — кивнула Лана. — Даже нужно. Верно? — повернулась она к Инессе. — Я могу его оставить на пару дней? Если что — звоните, мы его сразу заберем.
— Оставляйте, конечно же! — обрадовалась дизайнерша. — Думаю, дети подружатся.
Дети! Лана скрыла улыбку. Собака — это, конечно, здорово, однако заменять ею ребенка все же не стоит. Но — каждый сходит с ума по‑своему, главное, что за Тимку можно не волноваться. Вон, потрусил за девицей как привязанный, даже не оглянулся. Скучать не будет, это точно.
К моменту их возвращения гостиная благоухала свежестью, а Ленка как раз прятала мощный пылесос в кладовку.
Из кухни выглянула недовольная Галина:
— И что за срочность такая была? Зачем гостью убираться заставили? Подумаешь, цаца какая‑то едет, с аллергией на собачью шерсть! Сколько той шерсти набралось за один‑то день! Вы бы сели ужинать, а я быстренько прибралась тут, делов‑то!
— Галя, не ворчи, — улыбнулась мама Лена. — Я пыталась ее остановить, но девчонки меня и слушать не стали. Кстати об ужине — как там дела? По запаху чувствую — обжорство на ночь нам гарантировано.
— А я еще от вкуснющих пирожков не отошла, — тяжело вздохнула Лана. — Галь, приготовь что‑нибудь противно‑диетическое, а? Чтобы от одного вида тошнило.
— Вот еще! — Довольная похвалой домработница направилась обратно на кухню. — Не хватало продукты портить. Кто не может — не ешьте.
— Удержишься тут!
Минут через двадцать приехал отец, а еще через полчаса, когда Мирослав уже успел переодеться и присоединился к дамам в гостиной, у ворот посигналил автомобиль Кравцова. Отец пошел открывать ворота.
— Ленка, ты сиди тут, — Лана поднялась с дивана и направилась к выходу, — а я пойду их встречу. И подготовлю, если получится. Не часто воскресших друзей встречаешь!
Но подготовить не получилось, дверь распахнулась, и на пороге появился навьюченный сумками Кравцов. Судя по его взъерошенному виду, спутницы его слегка утомили. Обе или одна из них — неизвестно, но ноздри Матвея дымились.
— Это у них называется — самое необходимое! — рявкнул мужчина, сбрасывая багаж на пол.
— А это действительно самое необходимое, — усмехнулся Мирослав, пропуская вперед прибывших дам. — Видел бы ты, сколько мои девочки волокут на отдых!
— Ворчун он у вас, — улыбнулась Ирина, стягивая перчатки. — Добрый вечер всем… Лена?!!
Перчатки упали на пол, Плужникова медленно сделала шаг, потом другой, недоверчиво всматриваясь в широко улыбавшуюся Осеневу, затем всхлипнула и бросилась к подруге.
А Дина, побледнев до синевы, хлопнулась в обморок.
Причем в такой глубокий, что все уже начали волноваться, а мама Лена собралась вызвать врача. Но обошлось, когда за дело принялась прибежавшая из столовой, где она накрывала ужин, Галина. Она притащила откуда‑то нашатырный спирт, сунула слишком уж впечатлительной девушке под нос вонючую ватку, похлопала ее (Дину, а не ватку) по щекам, и огромные бледно‑голубые глазищи медленно открылись.
Увидев склонившееся над ней лицо «покойницы», Квятковская вскрикнула и вжалась в угол дивана:
— Нет! Не подходи! Нет!
— Успокойся, Динь, — ласково проговорила Лена, виновато глядя на девушку, — это на самом деле я, живая и здоровая.
— Но, — Дину буквально колотило от пережитого, зубы клацали так, что говорить внятно у нее получалось с трудом. — К‑к‑как? Ты же ум‑м‑м‑мерла? Т‑т‑тебя ук‑к‑к‑кусил паук!
— Мне пришлось так сказать, — вмешалась Лана. — Чтобы убийца думал, что ему все удалось, и не пришел добивать.
— К‑к‑какой убийца? — Брови Квятковской недоуменно поползли вверх, губы жалобно кривились, в глазах застыло странное, трудноопределимое выражение. Она словно с трудом заставляла себя поверить, что происходящее с ней — не сон. — Я ничего не понимаю! Что вообще происходит? Почему мне нельзя было остаться у Нелли?
— Да ладно тебе! — отмахнулась от жалобных выкриков Ирина, блестящими от слез глазами глядя на Осеневу. — Мы все тебе объясним, позже. Господи, Ленка, это и правда ты?
