Игорь спросил небрежно:
— Ты, кажется, что-то там болтал насчет бокса?
— Почему болтал? — удивился Петя. — Я занимаюсь в юношеской секции на «Динамо».
— А не врешь?
— Зачем же мне врать? Давай, если хочешь, потренируемся, сам увидишь.
Игорю только того и надо было. Он подмигнул Климу:
— А ну, бортмеханик, достань-ка мои перчатки. Они там, в мешке.
— Перчатки? Значит, ты тоже занимаешься?.. — Петя вдруг пустился бежать.
— Куда же ты? — крикнул Славка.
— Так и знал, что он струсит, — презрительно сказал Игорь.
— Возьми перчатки, Клим, убери на место.
Но убирать перчатки не пришлось. И Петя вовсе не струсил. Он добежал только до голубой «Волги» и сразу же вернулся: принес свои перчатки. Пока он их надевал, Славка заметил, что эти перчатки изрядно потерты, значит, они не раз побывали в бою.
Дело принимало интересный оборот.
Симка нарисовал на песке черенком лопаты большой квадрат — ринг. Игорь и Петя заняли соответствующие углы этого ринга и принялись разминаться, то есть прыгать без толку, размахивая перчатками перед собственным носом. Симка вызвался судить: взял в одну руку гаечный ключ, в другую пустое ведро и скомандовал:
— Сходитесь! Прошу обменяться рукопожатием. Так, разошлись. Теперь — бой! — и звякнул ключом по ведру.
В ту же секунду Игорь сделал резкий выпад и ткнул прямой правой в лицо противника. Удар был внезапный и жесткий, он расквасил Пете нос.
Девчонки пискнули, Клим охнул и с обожанием посмотрел на Игоря. А тот молча стоял, опустив руки, и ждал, даже не считая нужным прикрыться.
И просчитался.
Петя сделал ложный выпад, отскочил назад, повторил выпад, ударил Игоря правой под ребра. Но это был обманный прием. Настоящий удар, нанесенный в скулу полусогнутой левой, отбросил Игоря за черту и сбил с ног.
Девочки опять пискнули. Славка выругался: «Вот дьявол!», а Симка начал отсчитывать:
— Раз, два…
Игорь вскочил на ноги и, набычив остриженную под короткий бобрик голову, двинулся на Петю. Но тот уклонился от удара и сам перешел в атаку. Игорь едва успел прикрыть лицо, потом живот, потом опять лицо.
— Довольно, хватит! — закричали в один голос Лера и Нинка.
Но боксеры и не думали прекращать бой. Они затанцевали, пружинисто отталкиваясь ногами от земли, закружили по «рингу», не подпуская друг друга ближе чем на вытянутую руку; глухо зашмякали перчатки, встречаясь в разведывательных ударах.
Внимательно наблюдая исподлобья за Петей, Игорь думал: «Умеет драться, не врал. И не трус. Тем лучше…» И тут же, улучив момент, попробовал применить апперкот — удар правой снизу от пояса к подбородку противника.
Но Петя был начеку. Неуловимо быстрым движением откачнулся в сторону. Перчатка Игоря встретила пустоту.
— Ловко! — похвалил Славка. А Лера вдруг крикнула:
— Зоя Романовна идет!
На этот раз мальчики сразу же опустили руки. Петя поспешно вытер перчаткой нос. Игорь окинул взглядом берег, улицу — никакой Зои Романовны не было видно.
— Зачем ты обманула?
— Затем, что это была не тренировка, а обыкновенная глупая драка! — возмущенно сказала Лера.
И Нинка тотчас же её поддержала:
— Как нехорошо, Игорь! Посмотри, что ты сделал! — Она достала из кармана платок, намочила его в ведре и принялась обтирать разбитый Петькин нос. Участливо спросила: — Больно тебе?
Ребята поспешно взялись за тряпки и начали усердно драить «пикап».
А Симка, чтобы перевести разговор на другое, сказал:
— Глядите-ка, сколько народа возле антоновского дома! Интересно, что там случилось? Пошли, ребята, посмотрим.
Действительно, в садике бригадира Антонова собрались колхозники. Они сидели на бревнах, на вынесенных из дома табуретках, на ступеньках крыльца, а кто помоложе — те устроились прямо на траве. Тут и там вспыхивали огоньки папирос.
На садовой скамейке сидел Михаил Николаевич. Когда пионеры подошли поближе, они услышали его отчетливые слова:
— … и получается, товарищи, что в наше время астрономия из древней наблюдательной науки превратилась в науку опытную, прикладную. Ведь теперь практические работы ведутся не только в наземных лабораториях и обсерваториях, но и в космических. Например, космическая станция, пролетающая относительно близко, скажем, от поверхности Марса, поможет нам окончательно выяснить природу загадочных каналов, о которых вы только что задали мне вопрос… Пораженный Славка шепнул Пете:
— Ого! Твой отец, оказывается, настоящий астроном?..
— Тс-с-с… — колхозники обернулись, зашикали на мальчиков.
А Михаил Николаевич между тем продолжал:
— Придет время — оно не за горами, — когда на Луну отправится автоматический межпланетный корабль, сначала без людей. Этот корабль плавно опустится на почву Луны и сообщит нам такие сведения, которых нельзя получить даже с летающих лабораторий.
Михаил Николаевич провел рукой по лысине и задумчиво посмотрел на небо, где между бегущими облаками уже слабо мерцали звезды.
Кто-то спросил:
— А когда же полетит человек?
Михаил Николаевич улыбнулся какой-то «неземной» улыбкой.
— Дела наших ученых, инженеров, рабочих и, конечно, ваш труд, товарищи, приближают час, когда нога отважного, мирного советского человека впервые ступит на Луну. Её отдельные участки будут приспособлены для пребывания людей, будут созданы лунные города, появятся шахты для разработки ископаемых.
Михаил Николаевич помолчал, опять улыбнулся своей «неземной» улыбкой, а потом достал из кармана обыкновенную земную сигарету и закурил.
Старик — тот самый, что дежурил по магазину, — поднялся с табурета и громко сказал:
— Спасибо вам, товарищ, за лекцию. Михаил Николаевич махнул рукой.
— Какая же это лекция? Просто побеседовали по душам.
— Вот за это и спасибо.
Колхозники начали расходиться. Где-то заиграла гармонь. Парни и девушки сразу же поспешили на её веселый голос. В толкучке пионеры не заметили, как около них очутилась Зоя Романовна. Она, конечно, тут же обратила внимание на распухший Петин нос.
— Боже мой! Откуда это? Кто тебя так?..
— Да никто, мама. Это я сам. Споткнулся и хрястнулся.
— Петенька, что это за выражение — «хрястнулся»? Ребята расхохотались.
Даже Игорь — и тот усмехнулся одобрительно. А Славка сказал:
— Этот глагол очень выразительный, Зоя Романовна. И вообще ваш Петя… Ну, кажется, он стоящий парень.
— Стоящий? Значит, вы принимаете его в свой коллектив?
Нет, этого ещё никто не сказал. Конечно, теперь ясно, что Петька не трус и не ябеда. Больше того, он действительно стоящий парень. Но вот так сразу — взять и принять, когда за ним числится ещё нерасследованное, дрянное дело… Нет, главный вопрос ещё не решен.
Ребята замялись.
Но тут, к счастью, подошел Сергей Павлович.
— Отставить все разговоры. День вы провели большой и трудный. Сейчас пора ложиться спать. И сразу! Подъем в шесть утра. За завтрашний день нам предстоит проехать много километров.
На крыльце появилась Степкина мама с бидоном в руках.
— А ну, работники, выпейте перед сном по стакану парного.
Девочки ушли ночевать в дом, а мальчишки с Сергеем Павловичем устроились на сеновале, на душистом сене, собранном своими собственными мозолистыми руками. Засыпали усталые, но гордые и довольные собой.
Только один Игорь, должно быть, не очень был доволен собой. Он все что-то ворочался, сопел и мешал Климу уснуть.
А потом по толевому навесу забарабанил дождь. Ну и пусть идет себе — сено убрано, а рыбам в оставшихся баклушах дождь не страшен, наоборот, они, может, сами выплывут в озеро. А если не выплывут, — тоже не беда: ведь Клим организовал колхозных пацанов. Завтра они будут работать под командой Степки-утопленника, которого Клим назначил старшим. А Клим уедет дальше — навстречу гулу морского прибоя и свежему ветру путешествий…
И Симка, засыпая, думал. Думал о том, что куда бы человек ни приехал, все равно, если он сделал что-нибудь по формуле ЧЧ, всюду он — дорогой гость. Его угощают замечательным винегретом, его укладывают спать на душистом сеновале…
