Василий Кузьмич посмотрел в колючие глазки Ми-трошкина и, как всегда спокойно, сказал:
— Этот пункт говорит, что водителям запрещается использовать транспорт в личных целях. А я разве для себя — я же для общества. — И, пожевав губами, добавил — Эх ты, пункт «ж».
Митрошкин озадаченно заморгал глазами, а Василий Кузьмич повернулся и пошел в столовую.
Толстый, гладколицый человек в белой куртке перестал щелкать костяшками счетов и вопросительно уставился на вошедшего в конторку старого шофера.
— Вы, что ли, гражданин, здесь за главного будете? — спросил Василий Кузьмич.
Суровый тон, каким был задан вопрос, оказал действие — человек встал и поправил белый колпак.
— Ну я, допустим. А в чем дело? Василий Кузьмич прищурился:
— А какое у вас, поваров, бывает звание или, к примеру, категория?
— У нас бывают разряды, — озадаченно ответил человек. — Я вот — повар первого разряда.
Василий Кузьмич улыбнулся и протянул руку:
— Тогда другое дело, можем с тобой разговаривать. Я — водитель первого класса, Иванов. Будем знакомь!
— Иванов! — воскликнул повар и хлопнул себя по колпаку. — Так это ты и есть женский заступник? Про тебя, друг, слава идет по всему заводу. Садись, садись, Василий Кузьмич, милости просим, — он подошел к двери. — Полина! А ну, живо тещи нам по стаканчику чайку с лимоном! Закуривай, Василий Кузьмич, рассказывай, зачем пожаловал? ;
— С тобой познакомиться, Егор Егорыч, — усмехнулся старый шофер, — ведь тебя знаменитым поваром славят.
— А что же, — приосанился польщенный Егор Егорович, — я, слава богу, сорок лет у плиты простоял; еще в ресторане господина Иванова картошку чистил, ни дна ему ни покрышки».
— У Иванова? Скажи пожалуйста, — почтительно качнул головой старый шофер. — Стало быть, ты любое блюдо изготовить можешь?
— А как же? — окончательно расцвел повар. — Вот, к примеру, французская кухня — беф-брезе, консомэ, фрикасе, почки миньер, соус тартар, крокетт-де-валяй…
— Постой, постой, — отмахнулся Василий Кузьмич, — а ты манную кашу с молоком или картофельное пюре со сметаной, в морковном соусе, умеешь варить?
— Да ты что, товарищ Иванов, шутить надо мной изволишь? — обиделся толстяк.
— Никак не шучу, — строго сказал старый шофер, — вот твои меню за целую неделю нарочно собрал. Покажи мне, где тут хоть одно блюдо, которое бы женщинам подошло по их кормящему положению; они кашу манную просят, а им де-валяй с перцем приносят. Как ты об этом думаешь, французская кухня?
Повар сдвинул колпак и смущенно потер лысину.
— Прав ты, товарищ Иванов, моя оплошка. Недоучёл я этого.
— Ну, то-то, — примиренно кивнул Василий Кузьмич и вытащил блокнот: — Вот тебе список всех блюд, какие кормящим мамкам требуются…
— Да что же, я сам не знаю, — покраснел повар.
— А ты не гордись. Это знаешь кто писал? Доктор медицинских наук; у них в лечебном деле такое звание, вроде нашего с тобой первого разряда считается. Понятно? — Василий Кузьмич призадумался, потом сказал: — И вот еще что. Мое дело, конешно, сторона, только нехорошо получается, когда кормящие женщины в кассу в очереди стоят и своих отдельных столиков не имеют. Ведь это же, Егор, пустяк наладить.
Шеф-повар проводил своего гостя до самого выхода из столовой. Возвращаясь, он остановился у столика, за которым обедал его приятель, прораб отдела капитального строительства завода.
— Ты видел, Матвеич, кого я сейчас провожал, знаешь, кто это?
— Еще бы не знать, — усмехнулся прораб. — Осенью мне двенадцать тонн цемента привезли и свалили под дырявым навесом. А к ночи дождь пошел…
— Ну и что ж, пропал цемент?
— В том-то и дело, что нет: Василий Кузьмич спас — привез из гаража на своем автобусе брезенты и укрыл. Я у него потом спрашиваю: «Как ты додумался, отец?» А он отвечает: «Мое дело, конешно, сторона, только нехорошо ведь добру-то пропадать».
5. «МЫ ЕГО САМИ ЗНАЕМ!»
Зал заводского клуба был переполнен до отказа; люди сидели на подоконниках, на радиаторах отопления, стояли, прислонившись к стенам.
Ларионов — бригадир кузнечного цеха — поднял руку и, шевеля плечами, протолкался к эстраде.
— Товарищи! — сказал он, набрав полную грудь воздуха, и его бас, повторенный репродукторами, загрохотал под сводами зала. — От имени профсоюзной и партийной организации выдвигаю кандидатом в депутаты городского Совета товарища Иванова, беспартийного шофера заводского гаража. Товарищ Иванов Василий Кузьмич…
Зал громко зааплодировал. Люди, улыбаясь, били в ладоши, раздавались одобрительные возгласы.
Кузнец попытался еще что-то сказать, потом махнул рукой и сошел с эстрады.
Когда шум немного поутих, из президиума поднялся директор завода.
— Товарищи, шофер Иванов работает на нашем заводе немногим больше года. Но и за этот короткий срок он, своим глазом государственного человека, увидел и смог указать нам, руководителям, на такие стороны общественной жизни, которые мы, если говорить самокритично, то есть по-честному, просто прохлопали. Я хочу рассказать вам о товарище Иванове и о его…
Снова аплодисменты, снова веселые громкие возгласы:
— Не надо! Мы его сами знаем!
— Пусть он говорит!
— Давайте Кузьмича!
— Кузьмича-а-а!!!
Директор тоже махнул рукой и сел на место.
И вдруг наступила тишина. Стало слышно, как шуршат в окнах вентиляторы.
На эстраде появилась невысокая сухощавая фигурка Василия Кузьмича.
Он стоял в своем потертом кожаном пальтеце и, держа в руках шапку, щурился от яркого света.
— Кузьмич! Скажи нам свое слово! — крикнул с места кузнец Ларионов.
Старый шофер помял шапку и переступил с ноги на ногу.
— Граждане, мое дело, конешно, сторона… Воля ваша… звание очень высокое, а я кто?.. Водитель первого класса…
Больше он не сказал ничего, потому что горячая волна подкатила к горлу и глаза застлала влажная пелена, но сквозь грохот аплодисментов до него донесся высокий женский голос:
— А нам для народа и нужны водители, и непременно чтобы первого класса!
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
Присылайте нам ваши отзывы о прочитанных вами книгах и пожелания об их содержании и оформлении.
Укажите свой точный адрес и возраст.
Пишите по адресу: Ленинград, 192187, наб. Кутузова, 6. Дом детской книги издательства «Детская литература».
