XIV принцип

слухам, первый, сбросивший водо­родную бомбу на безымянный атолл где-то в Тихом океане.

— Бабушка в Бразилии почила в страшных судорогах, оставила несколько миллионов, загородный дом и ученого орангутанга. Он уме­ет говорить «мама», — сообщил Сергей, заглядывая в зал.

Было поздно, и зал практически пустовал — два-три посетителя, один из которых сразу приветливо махнул молодому человеку. По бес­сменному болотному плащу в нем он признал Андрея Петрова, главно­го редактора одного периодического издания, где Сергей совсем не пе­риодично, но все-таки вел колонку «Городские слухи»,

— Миру — мир, старикашка! — присаживаясь рядом с ним, поздоровался он. — Я Гейзенберга дочитал.

— Будь осторожен, здесь Ильин, — сразу предупредил тот и по­просил у бармена: — Мне виски, ему «Кальвадос», поллитра «Сидра» и сырные шарики. Правильно, или ты женишься?

— Очень правильно, — подтвердил Сергей и успокоил собутыль­ника: — Ильина не боюсь, я ему сейчас долг верну.

— Серьезно?! — не поверил друг. — Неужели роман дописал?

— Нет, Роман еще не дописал. Все банальнее — у меня бабушка в Бразилии преставилась, оставила несколько миллионов, загородный дом и бладхаунда. Он умеет говорить «мама».

— Мои искренние соболезнования, — на мгновение восскорбел собутыльник, но сумел быстро взять себя в руки и обратился к бармену, уткнувшемуся в экран телевизора, с которого известный юморист обре­ ченно рассказывал древний анекдот. — Дружище, ты слишком задумал­ся. Он шутит за деньги. Выключай это дерьмо и обслужи однополчан.

— А!!! Карапузы! — раздалось за спиной у друзей. Они оберну­лись и обнаружили упоминаемого раньше Ильина — человека с поря­дочной зарплатой и должностью биржевого маклера.

— Вот так кстати! — хлопнул его по плечу Сергей. — Я как раз Андрюхе говорил, что не смогу тебе отдать пятьсот баксов.

— Нет, я не рад, — невесело признался Ильин.

— У меня нет баксов, да и вообще баксы — это архаика, я тебе от­дам фунтами стерлингов, — не замедлил его успокоить молодой чело­век, Хрустнул пачкой денег в кармане и протянул кредитору десять бу­мажек.

— Теперь я рад. Здесь больше, — уже веселее отозвался тот, трепетно осязая пальцами купюры.

— Так ты лишнее прогуляй, все-таки не каждый день видимся, — посоветовал Сергей и поправил другу галстук.

Ильин воистину был человеком дела и повторять не заставил.

— А мне мое меню — Б-52, четыре раза подряд, пять порций блин­чиков с маком и два больших «Грольша».

— Мужчина, столько переварить одному организму за раз нере­ально и небезопасно, — заметил Петров.

— А что реально, старина?! — резонно возразил маклер. — По­верьте мне — биржевику со стажем — вся наша жизнь мираж. Ети ее майа, от цен на нефть до поцелуя младенца.

— Поддерживаю, — согласился Сергей. — Нет ничего более нере­ального, чем реальность.

— Однако свой заказ подтверждаю — четыре Б-52, пять блинов, два пива, — поставил в диспуте точку Ильин. — Реально — нереаль­но, но меня очень возбуждает сам процесс переваривания. Фрейд ме­ня побери!

Когда бармен выставил перед друзьями вышеперечисленные зака­зы, Сергей поднял свою рюмку и провозгласил тост:

— Друзья! Время работает на других, и мы не работаем на время, а другие не работают ни на нас. Поэтому надо выпить!

— Выпить надо в любом случае, — согласился Андрей, но, икнув, заметил: — Отличный, ик, тост! Главное, ик, его, ик, не запомнить!

— Я точно, ик, не смогу запомнить эту чушь, — поддержал Ильин и выпил первым.

— Нет, дружище, это не чушь, это поэзия Великого Хаоса, нашей истинной родины! — сказал Сергей и выпил вторым.

— Далекой, ик, но желанной. За нее, ик, роднульку! — добавил Андрюха и выпил третьим.

Через сорок минут собутыльники начали понимать друг друга зна­чительно лучше, но мужскую идиллию нарушило появление в баре Ольги — жены редактора.

— Ну что?! — сердито поинтересовалась она у мужа.

— Клянусь — после рабочего дня зашел выпить кофе, а тут такое несчастье — у Сержа тетка в Албании купила слона, а он на нее возь­ми и сядь. Так что теперь — грех не помянуть, — сообщил тот.

— Сережа, требую мужа обратно, мы с ним бабулю дома помя­нем, — обернулась к виновнику торжества Ольга.

— Его никто не держит, ик. Наоборот, это он нас обычно толкает к пропасти,- возразил Ильин, подтягивая к себе очередную рюмку Б-52. — Теперь же оставлять нас наедине с жизнью — просто неблаго­родно. Ольга, ты - как следующая ступень женской эволюции, могла бы тоже поддержать компанию.

— Нет-нет, - запротестовал Андрюха. - У меня завтра сдача но­мера.

— Не зли меня, — огрызнулась на Ильина Ольга. — Иначе я Ми­ле позвоню.

— Миле не надо, она в Италии, может со злости больше денег по­тратить, — ответил Ильин и признался: — Просто я завидую — у од­ного дядьку акула съела, а к другому жена приехала.

— Мурена, — поправил его Андрюха, поднимаясь из-за стойки.

— Прощайте, сироты!

— Прощай, «тимуровец», — махнул ему вслед маклер. — Береги жену и пиши только правду.

— Я не пишу некрологи, - напоследок огрызнулся редактор.

К четырем утра силы окончательно оставили Ильина и он собрал­ся домой.

— Пора, друг, спать, иначе завтра я буду очень плохой, — заявил он, поднимаясь со стула.

— Ты и так будешь плохой, — предупредил его Сергей.

— Нет — «плохой» и «очень плохой» - это две разные вещи, - объяснил маклер. - Когда ты просто «плохой», ты радуешься, что к вечеру опять можно стать хорошим, а когда ты «очень плохой» — ты не хочешь к вечеру опять быть хорошим, ты вообще ничего не хочешь. А это либо признак просветления, либо диагноз.

— Именно это я и имею в виду, когда слышу — деловой разго­вор, — душевно согласился с ним собутыльник.

— Да! — сказал Ильин после длинной паузы, в течение которой пытался застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке и вернуть на место приспущенный галстук. Поскольку это ему так толком и не удалось, он хлопнул на прощанье Сергея ладонью по плечу и покинул бар.