P.S. На Московский кинофестиваль попал благодаря билетам непришедшего Владимира Сорокина, потому что свои отдал духовному отцу — Владимиру Волгину. Кстати, безобразие, что одному из выдающихся литераторов отечества выделили такие плохие места на бельэтаже, в то время как всякая уголовная сволочь сидела с попкорном в первых рядах партера. Павел Семенович им даже выговор сделал. «Не жрать» — говорит, — «И думать».
Тамбовский аллилуарий
Поехал я со своим с кумом в Тамбов. В конце той недели поехал. Надо было присутствовать на «дан- тесте» в тамбовском отделении Федерации кекусин (для гуманитариев: «дан-тест» — сдача каратистами экзаменов на черный пояс, 30 боев, плюс физ-ра и кирпичи голыми руками крушить).
Поднялись по холодку, в пять утра, и маханули. До Тамбова 450 километров — в перерасчете на часы, с вычетом автомобильных мощностей должно было получиться где-то четыре часа с гаком. На трассе Москва—Дон с пятого по семьдесят седьмой километр ремонт. В итоге: ехали восемь часов, четыре из которых ушли на пробку. Добрались кое-какие, благо у тещи друга покушали блинков из заварного теста с мясом, окрошки с клубникой и поспали часа три.
Как регенерировали, пошли на главную площадь смотреть праздник «День города». Идем, здороваемся: с мужиками из расквартированной в Тамбове части оперативного реагирования ГРУ, пацанами из поповского бандформирования (поп не сан, а кличка местного авторитета, фамилия у него Попов, и он еще в свободное от душегубства время заместитель руководителя тамбовского отделения «Единой России»), деятелями культуры, торговли и другими уважаемыми тамбовчанами. На улице меня то и дело охватывало греховное чувство националистического характера — столько русских в Москве на улицах только в 70-х годах можно было наблюдать. И люди-то какие! Мужчины большей частью здоровые, удаль в глазах. Дамы «при формах», но без отвращения. На свежих молоке и овощах выращенные. Пьяных и секс-меньшинств не видали. Постояли у сцены в центре площади, посмотрели на выступление детского танцевального коллектива. Оттуда нанесли визит духовнику тамбовской епархии отцу Николаю Засыпкину, почтенному старцу 82 лет, служащему в храме Петра и Павла на местном кладбище. Отец Николай, в прошлом фармацевт — человек прозорливый, в силу высокой духовности, недюжинного интеллекта и добрейшего сердца, в общем образец того, каким должен быть русский священник. Старец провел меня в алтарь, где мы с ним помолились, и потом пригласил на трапезу. Угощал котлетками, рыбкой, им же пойманной, соленьями своего посола и хреновухой. От горячительного нам пришлось отказываться, потому что завтра уезжать, хотя хотелось зело.
Прощаясь с нами, отец Николай рекомендовал в следующий раз планировать гости с запасом времени на отдых, положенный православным христианам. Мы обещали. Уже перед моей посадкой в машину отец Николай поцеловал меня и спросил: «А чего про будущее то не спрашивал? Все интересуются».
— Так точку ставить не хочется, — ответил я.— Смышленый, — умилился он и еще раз поцеловал. От старца поехали с частью встреченных по пути на площадь знакомых в ресторан «Пират» ужинать. Очень сердечно посидели. Настроение немного подпортила группа хмельных и шумных петербуржцев за соседним столом. Но как сказал один из наших сотрапезников (из представителей официальной законности): мужики, сегодня чмо ладожское рвать не будем, иначе по бумагам запутаемся. А другой (представитель альтернативной стороны) поддержал: да, смешно получится, Николаич, я же у тебя в розыске. Спал я в ту ночь на тещиных перинах и снился мне детский танцевальный коллектив. Безблудное сновидение было, разумеется. Утром, после блинков и морсика, прибыли в спортивный зал. Мне выдали кимоно и предложили размяться с молодым спортсменом, обладателем коричневого пояса. Я посмотрел на пудовые, набитые кулаки молодого спортсмена и честно признался, что скорее всего после разминки судить не смогу по здоровью. Меня пытались уговорить: мол, парень нормальный, офицер спецслужб, неоднократно бывал в горячих точках, награжден медалью за отвагу, дважды контужен. То бишь: достоин. Я ни в какую. «Понимаете, — говорю, — как представитель Русской православной церкви я, по определению, проиграть не могу, а срамить русского офицера, да еще на родной земле, мне совесть не позволяет». Парень потом от меня не отходил, до того уважением проникся. Короче говоря: чудом пронесло.
Дан-тест тамбовчане выдержали на предельно высокой ноте: каждый на татами по стакану своей кровушки да пролил, но все выстояли. На церемонии вручения поясов я расчувствовался и произнес речь, где признал осознанную необходимость заниматься боевыми единоборствами, хотя бы для понимания того, какую боль мы можем принести близким одним неловким движением. Ну, и прямо из спортзала мы с кумом отправились обратно в Первопрестольную. Ехали десять часов, пытались было объехать знакомую пробку по Старой Каширской, но безнадежно увязли. Но каких зато красот нагляделись.Нет на этой планете ничего прекраснее земли русской, нет предела величию ее! Тонешь взором в шири полей, взмываешь в бездонную синеву неба, задыхаешься разлитым окрест тебя дурманом воли. Для того чтобы понять русского человека, уяснить, отчего нет меры ни подвигу, ни греху его, нужно взглянуть на нашу землю. Нет в мире ничего даже близкого этому величию. Я-то уж по свету потаскался, знаю.
Аллилуйя тебе, Россия!
P.S. Мой близкий друг, лезгин, так говорит: да по уровню величия России только Африка конкуренцию может составить. Но там величие мертвое.
Условие 'Трех Г'
Каждому свой крест. Кто-то зависим от сладкого. Я всю жизнь борюсь с душегубскими тенденциями в бездонных топях своего подсознания. В этой, изнурительной схватке, я часто прибегал к ухищрениям: путешествовал, собирал марки и занимался физкультурой. Последнее меня наградило кратковременным, фантастическим обонянием (на одном из дружеских поединков, я пропустил ногу спаринг партнера себе в голову и получил нокаут, вследствии которого то ли трижды переломанная переборка носа вернулась на место, то ли освободились от лишнего серотонина сосуды головного мозга, но я впервые перестал жить по условию 'Трех Г' - чувствовать только газ, гавно и Гуччи). Я почувствовал все. Я узнал как пахнет аллюминий, что получается от регулярного соприкосновения шелкас кожей после солярия и еще тьму никчемной чепухи. Чтобы обретенный дар не пропал бесполезно, я абстоятельно обнюхал сотнипарфюмерных полок, имел столько же бесед с чудовищно неосведомленными в нужной области продавщицами и выбрал для себя три, четыре беспроигрышных аромата: 'Sables' Annick Goutal, 'Messe de Minuit' Etro (любимый аромат отравленного Иоанна Павла I), 'Heliotrope' (запах цианидов), той же фирмы, 'Querelle' Parfumerie Generale (фаворит князя Алоиза), ну и т.д., совсем на любителя, типа: 'Rien' Etat Libre dOrange. Хотя наверное мало кому интересно, что аромат 'Rien' - это обонятельное послевкусие свежей, венозной крови, а эфимерной сущностью 'Amouage' служит селитра. Также, покуда была возможность, я тестировал женские ароматы и пришел к неприличному выводу, которым делиться не дерзну. Но, для общей картины выражусь так: для женщины вопрос парфюмерии - не более чем вопрос гигиены. Первой это поняла мадам Коко и поэтому ее продукция безупречна, особенно 'Sycomore'. Для понимающего: 'Sycomore' - это первый шаг к канибализму. Будь такая возможность, я бы сделал рекламным слоганом 'Шанели' - 'Вкуснее только дети'. Слава Богу к концу второго месяца дар начал увядать, пока мое обоняние не вернулось к прежним условиям 'Трех Г'. Иногда, по дикой усталости или по причине стресса, я ловлю отголоски животного эфира и пугаюсь этого. Некоторые вещи лучше не знать, как например: что добрая половина правительственных чиновников высшего звена зверски мажутся феромоновыми духами. Во-первых: это не работает. Во-вторых: это не характеризует их как порядочных людей. Данные срамные масла продаются в соответствующих магазинах наравне с фалоэмитаторами. Ну да, 'Новая заря' с ними!
Волшебно пахнет водка. Ни потому что — приятные ассоциации, а действительно волшебно: что-то
