запутанным подсчетам и бумажной возне каждодневной работы. Мраюр не оставлял надежды стать контролером. Они ведь обещали, что годик-другой поработает техником, потом помогут пройти вступительные испытания. Эх, если бы он не провалил их в первый раз, а ведь готовился – трактаты всякие там заумные перечитывал, бегал, тягал камни, с арбалетом упражнялся…
– Что это?! – Только сейчас Мраюр заметил на своем столе небольшой, покрытый яркими фиолетовыми письменами листок. Техник взял записку и не поверил своим глазам: все служебные сообщения оформлялись по единому стандарту, а постороннего так глубоко в Пирамиду просто не пустили бы. Мраюр три раза перечитал текст: «Спешу довести до сведения Службы Контроля Справедливости, что этой ночью заговорщики и вердугские шпионы планируют организовать нападение на гномский район Нармрота, известный как Каменный Холм». И подпись: «Поборник справедливости и порядка». Наконец смысл послания начал до него доходить. За два года службы техник привык к тому, что все ПОД КОНТРОЛЕМ, а он просто ведет расчеты по Таблицам Преобразования Справедливости и готовит для высших чинов бумаги. И вот совершенно неожиданно ответственность легла на него. Необходимо действовать, принимать решения. Первой мыслью было выбежать поскорей из комнаты, какая-нибудь жалкая сотня ат – и злополучный листок перейдет в компетенцию младшего контролера Дароми, но тихий внутренний голосок заворчал: «Личные качества, личные качества – будут тебе личные качества. Только поймал крылатую егозу, сразу выбросил, как горячую картошку. Так до конца дней в техниках и проходишь».
Какое-то мгновение Мраюр колебался, обдумывая такое соображение: «Так ведь Траай Дароми всего лишь младший контролер, обычный кабинетный исследователь, начнет небось, как всегда, рассуждать: вероятность-невероятность, а отнести бумагу начальству я и сам смогу. – В этом месте рассуждения его осенило. – Нет, нужно бежать на самый верх, в подвесную башню, где всегда можно найти кого-нибудь из абсолютных контролеров».
«Вот это точно говорят: не носом, так затылком, лишь бы посильней. Кто ж к начальству со всякой непроверенной мазней лезет?» – опять подал голос кто-то маленький и до тошноты рассудительный. Мраюр быстро сориентировался и выскочил из дежурки.
Диспетчерская северо-восточных патрулей находилась не дальше, чем кабинет мастера Дароми.
Толпа приближалась, как весенний горный поток. Кинрун был уверен, что безумное движение размозжило о стены и фонари не меньше десятка длинноногих. Возвышаясь над перегородившей переулок крестовиной, гном кожей ощущал клокочущую вокруг ярость. Большой Тюк так и подпрыгивал в руке. Мастер Долбак и сам с трудом сдерживал желание спрыгнуть с баррикады и броситься навстречу битве. Слева у стены своего дома ювелир начал какие-то хитрые манипуляции с драгоценным жезлом Заработали крылья бабочек, замелькали огненные линии в золотой мишуре, тихое мерное гудение начало пробиваться сквозь шум несущейся толпы. Первые ряды людей были уже совсем близко. Кинрун удивился и ужаснулся ярости, воспламенившей глаза и исказившей лица, а он-то считал, что подобный пыл несвойственен этому слабосильному племени. Жезл в руках старика ревел и искрился, мастер Хитрорез, казалось, из последних сил удерживал серебристую рукоять. Наконец ему удалось направить оружие в просвет баррикады. У-у-у- вв! – полупрозрачная ударная волна разрезала пространство. Бесплотная, но твердая, как железо, диагональ встретила человеческий натиск. Кинрун заметил вывороченную в мостовой борозду. Справа от магия оторвала ступни, раскрошила лодыжки, отсекли колени и бедра. Дальше шли распоротые животы вскрытые грудные клетки и оторванные головы Ли двое, впечатанные товарищами в стену дома, уцелели– смертоносная волна прошла над ними. Переулок мгновенно превратился в кровавую кашу. Невозможно было понять, проникла ли разящая магия в глубь толпы, или тех, кто споткнулся о раненых и убитых, затоптали нахлынувшие сзади. Дважды щелкнул арбалет молодого гнома, остановив приблизившихся к столбам счастливчиков. Но вот толпа накрыла кровавый холм и обрушилась на баррикаду. Кинрун увернулся от тычка копья, с хрустом опустив Большой Тюк на человеческий череп. Кровь брызнула на бороду и лицо.
– Вызывай патруль, – повторил Мраюр Длаверток. Этот Варуж Элани, похоже, беспросветно туп, хоть проработал в Службе десять лет и зовется старшим техником. Маршруты воздушных патрулей проходили неподалеку от Каменного Холма, а этот чурбан все не решался потревожить одного из контролеров, рассекающих ночь на быстрокрылых демонах. Хотя нет, он просто не способен поверить в то, что система дала сбой. Закипел бы и покрылся красными пятнами, скажи Мраюр, что кто-то намеренно смог сбить ее с толку. Младший техник вспомнил, в какой ступор вогнала его самого злополучная записка.
– Послушай, Варуж, – Мраюр постарался говорить мягко и спокойно. – У нас есть послание, мы должны что-то решать и что-то делать, потому что мы – часть Службы.
Раньше Ирам Делани был ловчим и даже сколотил на этом неплохое состояние, но инфернальная охота всегда казалась ему делом слишком рискованным. Поэтому когда он услышал, что Служба жаждет заполучить в контролеры укротителей демонов, сразу откликнулся. Мастер Делани преподавал пилотирование шрадов и инструктировал ночные патрули. Бреющий полет сквозь непроглядную тьму на демоне был делом непростым – слишком уж быстро истощал узы. Злобные и подлые от природы твари никогда не упускали случая сбросить наездника или зацепить его головой невидимое препятствие.
– Понимание и контакт, – твердил Ирам своим ученикам. – Малейшее подозрение – приземляйтесь сразу же, не раздумывая.
– Так ты пить не будешь, Дерго? – Контролер чуть продвинул по столу широкий бокал, наполовину наполненный ярко-рубиновой влагой.
– Я же сказал, нет. И не называй меня Дерго, – серовато-синий шрад откинулся на плетеную спинку сиденья, демонстративно скрестив руки на груди.
– Значит, я правильно понял: ты не будешь пить тягучую, обжигающую, сладкую, но с легкой кислинкой элтеру.
Демон кивнул, но как-то неуверенно.
– А я не говорил, что этот напиток должен помочь тебе легче смотреть на некоторые межвидовые различия? – Ирам кинул многозначительный взгляд на полнотелую медноволосую танцовщицу. Контролер внимательно наблюдал за демоном. Искушение делает узы крепче – это он знал точно. Вот если бы шрад принял бокал, возможно, начал бы откликаться на имя Дерго. Ирам вспомнил своего первого Дерго – демон выпивал и развлекался за его счет, стал почти ручным и начал напоминать человека.
Внезапный писк переговорного кристалла заставил шрада отдернуть потянувшуюся было за гранатовой элтерой руку. Едва заметное движение, но контролер понял, что его подопечный готов сломаться. Выслушивая невнятные объяснения техника, Ирам все хмурил брови, пока они не превратились в готовую к атаке хищную птицу. По всему выходило, что придется срываться с места и лететь проверять анонимные записки и подозрения каких-то молокососов. А ведь ему пришлось выложить полузлотник, чтобы демону разрешили сесть за столик. Но долг есть долг. Ирам оставил на столе еще пару серебряных монет и указал шраду во тьму, за перила расположенной на невысокой башне открытой площадки. Уже через несколько мгновений он несся сквозь мрак и ветер в сторону Каменного Холма.
В какой-то момент Шадугинур почувствовал, что напор алчущих крови рабочих начал ослабевать. Толпа рассеивалась по многочисленным переулкам гномских кварталов. Вердуг обернулся и за рядами взъерошенных голов, грозящих невидимому противнику и ночному небу кулаков, копий, мечей разглядел просвет. Шадугинур изо всех сил пытался противостоять течению, иногда ему даже удавалось пропускать одного-двух человек вперед. Но кровавый водоворот резни затягивал. Вердуг наступил на что-то мягкое, скользкое и подвижное. Внезапно широкоплечий гигант перед ним бессильно повис на плечах соседей и соскользнул вниз. Взору Шадугинура предстала ужасная, невероятная, тошнотворная картина. Свет лился откуда-то снизу, с обеих сторон переулка. Длинные великанские тени скользили по фасадам домов. Впереди упирался в невысокую баррикаду склон из мертвых и искалеченных человеческих тел. Шатаясь, поскальзываясь и падая, ползли по нему ободранные, плохо вооруженные люди, чтобы погибнуть под тяжелыми гномскими топорами.
Смирив врожденное упрямство, Кинрун Долбак признал, что его ноги ноют, моля о передышке. Он запросто мог молотить Большим Тюком по шесть или даже по восемь часов на дню. А вот балансировать на не слишком широком стальном комоде, который еще и пошатывался на обломках стены, – упражнение не для его лет и комплекции. Если бы это был настоящий, разжигающий ярость и гордость бой, тогда другое дело. Но в тупой, бессмысленной резне мастер Долбак чувствовал себя неуютно. Не так, как серые карлики: те деловито, как дровосеки, работали боевыми топорами, сплевывали, вытирали пот со лба. Мастер Хитрорез опять колдовал над своим жезлом, но тот что-то никак не оживал. Сын мастера методично щелкал
