полностью, ощущая мускулистое и могучее тело драконихи.
Сабрина, почувствовав что я сплю, спустилась на край обожжённой Солнцем и засыпанной песками, которые создавали невероятные картины и очень высоки дюны, пустыню. Сама Сабрина, удостоверившись что я в безопасности, спустила меня нежно на это песчаное покрывало и прикрыв чем-то полетела за едой.
Глава 29
Путь в город Норенг (Пустыня под названием «Юварон»)
Тогда я проснулся то оказался под навесом, сделанным не очень аккуратно, но когда я выглянул то тут же спрятался назад под него, так как снаружи было жарко. Я окликнул Сабрину, но ответа не услышал, тогда я перепугался за неё и подумал: «Она наверно обиделась на меня, за все то что я ей наговорил». После этих грустных мыслей я сел на горячий песок и слёзы потекли у меня от мысли, что я обидел самое преданное мне существо, мою любимую дракониху – Сабрину. Но сквозь слёзы и грустные мысли я услышал сказочный и нежный голос, голос серебристо-белой драконихи. Он говорил: «Малыш, почему ты такой грустный?» – Что-то тяжёлое опустилось рядом со мной. Я перестал плакать и посмотрев в ту сторону, откуда исходил голос, я увидел; превосходного дракона, чешуя которого ярко светилась на пустынном солнце ослепляя не только мои глаза, мою душу и даже сердце. Я был не только ослеплён, но и радостен. Я не узнал дракона, но моё сердце слилось с ним, и твердило одно, что я и произнёс мысленно.
«Сабрина, ты ли это?!»
«Да, Малыш, это я. – После чего она спросила. – Ты чем-то озабочен?»
«Нет, Сабрина, я не чем не озабочен, я просто восхищён тобой. Ты такая… Такая красивая. Кажется ещё вчера ты была очень маленькая и я ухаживал за тобой, а сейчас ты стала очень красивой, мудрой, большой и невероятно сильной, и теперь вместо того чтобы я ухаживал и защищал тебя – наоборот ты защищаешь и ухаживаешь за мной. Спасибо тебе за то, что ты не покинула меня за всё те плохие слова которые ты слышала от меня. Ты ведь единственная моя защитница и я тебе за это благодарен».
«Благодарность в карман не положишь. – Пошутила Сабрина. – Но мне кроме благодарности да и заботы нечего не нужно. Надеюсь ты хорошо отдохнул, а то нам предстоит долгий путь через эти безжизненные пески. Хоть они и прекрасны, и тут столько просторов для моих манёвров, только жаль что они безжизненные…».
«И вдобавок таят множество тайн и смертей. – Прервал я раздумья драконихи. – Но наш путь лежит через них. Идти лучше ночью когда не жарко. Ты согласна со мной Сабринушка?»
«Да, я согласна с тобой. Когда я возвращалась с едой для нас, я чуть заживо не сварилась. Малыш, у тебя случайно воды не найдётся. – Спросила у меня дракониха. – А то жарко очень, да и попить охота».
«Конечно найдётся. Ведь для тебя мне ничего не жалко. Сможешь из фляги попить. – (Сабрина покачала отрицательно головой). – Ладно сейчас что нибудь придумаю. – После этого я задумался, но вскоре я сделал из песка мисочку, затем обжог её с помощью магии и когда она застыла, причём застыла очень быстро. Я достал «Йогеп Арекван» и налив воду до краёв миски, продолжил. – Вот попей подруга».
А сам опрокинул флягу себе в рот и тоже попил, после чего я прижался к горячему телу Сабрины и задремал.
Когда дракониха улетела за едой, то очень сильно волновалась, что со мной что-то случится, хоть я и был в пустыне, да и сама Сабрина обследовала всё на расстоянии пяти километров в диаметре. Но Сабрине было не спокойно на сердце, из-за того что она – Сабрина, оставила своего кенапа одного в этом жарком и ужасном месте. Но как говорится: «Голод не тётка». Сабрина полетела за едой для себя и своего всадника.
Когда дракониха возвращалась, после удачной охоты, неся в лапах животных; она ощутила, что её всадник, какой-то рассеянный, чем-то озабочен и расстроен. Она попыталась его утешить и узнать в чём дело, но узнать этого ей не было дано, зато она утешила своего всадника и даже воды получила. Вода была налита в прекрасную мисочку, которая была только что сделана, и имела невероятно красивую форму. Миска хоть и была сделана из песка превращённого в глину, но всё же она была превосходна, что Сабрина приняла такой подарок. Как говорится: «Главное не вещь – главное внимание и забота». Когда она попила воды то ощутила как об её большое и горячее тело опирается, более маленькое и такое же горячее тело её всадника, после чего она успокоилась и принялась петь свою любимую песенку, следя за внешним периметром их маленького лагеря. Вскоре и её сморило марево солнечной пустыни под названием «Юварон».
Сабрина проснулась от страшного сна. В нём она видела: Что она опять стоит возле тех ворот от которых её несколько дней назад оттащил Макс. Но на этот раз она помнила своего всадника и видела как он падает в бездну, которая оказалась темнее чем самое жуткое и тёмное место во всех мира в которых она была, а она была только в двух мирах: Пролестии и Мире в котором её нашёл Макс.
Макс звал её на помощь, но она не смогла откликнуться, а когда попыталась соскользнуть за своим другом её что-то удержало, как она не билась, но не могла избавиться от оков, которые сковали её и по ногам, и по крыльям, и даже по передним лапам. Она могла лишь смотреть, как исчезает её дорогой кенап. Когда Макс пропал, Сабрина почувствовала пустоту и на её глазах навернулись слёзы. От них она проснулась и тут же дракониха принялась осматриваться, а когда увидела мирно спящего своего всадника успокоилась и подумала: «Ничего страшного, это всего на всего сон, страшный сон. Ничего с Максимом не произойдёт».
Я проснулся от слабого толчка в бок. Так меня всегда будила Сабрина. После чего я открыл глаза и белые небеса меня давили, чувствовал я себя плохо, но всё же виду не подал. Я легонько толкнул дракониху в бок после чего вышел из под её крыла. Навеса уже не было, и передо мной лежал очень хорошо, прожаренный барашек. Я посмотрел сначала на барашка потом на довольную мордашку драконихи, затем достал свой охотничий нож и увидел как в глазах Сабрины пробежал страх перед ножом.
«Тихо, девочка, что тебя пугает так сильно?» – спросил я. Но в ответ я ничего не услышал, а просто- напросто упёрся в страх и злобу перед этим ножом. После этого молчания я отрезал от барашка ногу и после того как убрал нож принялся уплетать её за обе щёки. После чего я поблагодарил успокоившуюся Сабрину, и мы направились в путь. Дракон летел сверху, а я шёл понизу.
Пустыня Юварон была просто огромная и имела форму правильного прямоугольника. Пески ласкали глаза и были красного сказочного цвета. Идти было сложно, так как в берцах мне было жарко, но снимать их не стоило, ведь песок был очень сильно разогрет. Дюны красиво возвышались над нами. Если присмотреться к ним внимательно, то дюны были похожи на разных животных этого мира. Передо мной например был гарцующий кентавр. Дойдя до него я рухнул на песок, так как мой ноги болели от перегрева.
Это было моё состояние, а Сабрине похоже нравилось это место. Я хотел с ней поговорить, но она проигнорировала меня и куда-то улетела. «Раз так. Ты у меня попроси что-нибудь не чего не получишь, раз ты задичала», – подумал я злобно, и собравшись с силами встал на ноги. После чего я пошёл на встречу рассвету к лесу Пенгас, хоть песок начал опять нагреваться. Я шёл и шёл, вот солнце вновь осветило всю пустыню и там опять установилась жара, но я всё плёлся и плёлся, пропуская мимо своих ушей слова умоляющей Сабрины. Сабрина ударялась о не преступную цитадель безразличия. Она не могла понять почему я не обращаю, на её мольбу, внимания. Что же ей пришлось выбираться из тени и лететь за мной, но она не могла высунуть даже кончика морды, так как жара заставляла её прятаться назад. А я всё шёл своей дорогой и шёл. Я ушёл уже довольно далеко, как вдруг получил тепловой и солнечный удар. После этого я рухнул прямо в горячий песок и потерял сознание.
Сабрина не поняла что случилось с её всадником, она не знала куда пропал тот весёлый и любящий человек, она не могла понять почему Макс не допускает её к себе в раздумья, она вообще не понимала Макса. И когда он ушёл утром в пустыню то Сабрина испугалась не на шутку, а когда хотела отправиться вслед за ним то даже морды не смогла высунуть. Сабрина, переждав самый пик жары, то есть полдень, вылезла из под нависшей над ней песчаной дюны. Дюна была в виде большого грифона расправившего
