то и дело обнаруживали беглых немецких преступников. И хотя Алекс таковым себя не считал, любые сообщения в прессе о поимке очередного нациста, живущего по чужим документам, очень сильно его расстраивали и нервировали. Да, он храбро сражался с японцами и совсем не успел понюхать пороху в Европе, но если обнаружится, что до 1944 года он был австрийским альпийским стрелком, то его сначала назовут фашистом, а потом уже станут разбираться, что же в действительности он натворил в годы войны и почему впоследствии выдавал себя за британца. Пока это разбирательство будет длиться, он может потерять все - семью, друзей, бизнес, уважение соседей и партнеров, клиентов и деловую репутацию...
Уорроп не на шутку разнервничался и от волнения стянул с головы красную бандану, обнажив чисто выбритый череп. Поскольку с банданой Алекс не расставался ни на горнолыжной трассе, ни при подъеме в горы, кожа на черепе была заметно бледнее, чем на почерневших от загара лице и шее, и Рихард едва смог сдержать улыбку при виде этого зрелища.
- Я хочу, чтобы вы рассказали мне о своем путешествии в Тибет, герр Йодль, - произнес он. - И, пожалуйста, не говорите, что первый раз слышите эту фамилию. Давайте будем ценить ваше и мое время.
Уорроп молча теребил в руках несчастную бандану. 'Не нужно мне было отправлять тот проклятый запрос в мэрию Инсбрука. Засветился с ним, как последний дурак', - казнил он себя. - 'Родителей все равно уже не вернешь, а меня по той бумаге легко вычислили. Но все, что у них есть, только мое настоящее имя. Откуда же они знают про Тибет? И потом, если я расскажу ему про ту экспедицию, станут ли они предавать огласке мое дело?' - мучился в сомнениях Алекс. Американец как будто почувствовал раздиравшие его противоречивые мысли и предложил:
- Давайте упростим задачу. Мне известно, что в конце октября 1943 года в Тибет была направлена секретная экспедиция 'Аненербе', - Норман заметил, как, услышав это название, Алекс встрепенулся и собрался что-то возразить, и быстро перехватил инициативу. - Спокойно, спокойно, я знаю, что вы никогда не состояли этой организации и были простым альпийским стрелком. Вы должны были доставить в Тибет некий объект, о природе которого вам, скорее всего, ничего не рассказывали. Так вот, я хочу знать только одно, куда именно вы его доставили?
Смысла играть в 'несознанку' больше не было. 'Ничего не скажу этому - объявятся другие', - лихорадочно соображал Уорроп. - 'Так, может быть, стоит с ним договориться? Он хоть и венец, но все-таки земляк. Вряд ли я смогу найти общий язык с настоящими американцами, если они придут за мной вслед за этим Норманом'.
- 750, - тихо, но твердо произнес Уорроп. - И вы не придаете мое дело огласке.
- Не наглейте, - усмехнулся американец, - хватит с вас и 600.
- 700, - все так же твердо ответил тот.
- Все тирольцы такие жадные? - спросил Норманн, - или это влияние швейцарских немцев? 650, и это мое окончательное предложение.
- Ни один уважающий себя тиролец не позволит высокомерному венцу поставить точку в разговоре, - нервно и оттого криво улыбнулся Алекс. - Я сказал - 700, и это мое последнее слово. И не забудьте про второе условие.
- ОК, - вздохнул Норман, - огласка не в наших интересах и, разумеется, ее не будет. А уступаю я вам только потому, что я американец, а американцам нет дела до внутренних австрийских разборок. 700 франков, но рассказ должен быть очень подробным, - и он развернул на столе перед Алексом карту Тибета, выдержанную в довольно крупном масштабе.
В течение следующего получаса Алекс пытался вытащить из собственной памяти все детали того давнего путешествия. Судя по проложенному на карте маршруту, экспедиция оставила объект на территории современной КНР.
- К сожалению, я не могу указать вам более точное его местонахождение, - подвел итог своему рассказу Уорроп. - На самом последнем этапе - это был переход примерно в 20 километров - я сорвался в пропасть, и мне отшибло память...
- Очень мелодраматично, - заметил Норман. - Спасибо, дальше можете не продолжать. Поскольку рассказ оказался не таким подробным, как я рассчитывал, его стоимость упала вдвое. И мы возвращаемся к 350 франкам.
- Вы не американец, вы - еврей, - раздраженно бросил Алекс.
- Вот и не угадали, - усмехнулся Норман, - евреев в 'Аненербе' не брали.
- Вон оно что, - задумчиво проговорил Уорроп, - а то я испугался, что вы из ЦРУ или Моссада. - Хотя Алекс все еще не мог унять волнения, последнее замечание Нормана как будто разжало тиски, сдавившие его сердце. Рихард снова почувствовал перемену настроения собеседника и решил еще немного его приободрить:
- Вам станет легче, если я скажу, что еще я служил в СС и состоял в НСДАП? - согласно новым американским документам, Рик Норман родился в 1944 году.
К его удивлению, Алекс шутки не оценил:
- Это все тот Объект, да? - тревожно спросил он.
- Что - Объект? - не понял Норман.
- Делает вас такими?
- Кого нас? - на сей раз напрягся Норман. - И какими - такими?
Алекс вздохнул, немного помолчал, как бы взвешивая, стоит ли пускаться в откровения со странным посетителем, но потом его все-таки прорвало:
- Я никому этого не рассказывал, потому что боялся, что меня примут за сумасшедшего, но, кажется, вы сможете это понять. Пять лет назад у меня был клиент - художник из Бразилии, фамилию не помню, какая-то голландская, но это не важно. Он просил отвести его в горы до австрийской границы. Переход не сложный, но довольно долгий, и пока мы шли, я все время мучился - не мог понять, кого он мне напоминает. И вот дошли мы до места. Дело было ближе к вечеру. Стоит мой художник, пейзажем любуется, и вдруг свет так упал ему на лицо, что меня прямо до костей дрожь пробрала - передо мной стоял Адольф Гитлер собственной персоной. И прическа у него была другая, и с лицом его, похоже, хирурги хорошо поработали, но я вас уверяю, мне не померещилось. Это был он, Гитлер. Он жив до сих пор.
- Когда, вы говорите, это было? - Рихард постарался, чтобы его вопрос прозвучал безразлично. С интонацией он справился, но голос подвел - прозвучал хрипло и неестественно.
- Лет пять назад, в конце 60-х. - ответил Алекс тоже с заметным волнением. - Он будто и не постарел за эти 30 лет, но я вам клянусь, что это был он.
- Не клянитесь, Алекс, я вам верю, - ответил Рихард. Новость о вечно живом Гитлере застала его врасплох: он сделал пару глубоких вздохов, чтобы немного успокоиться и привести в порядок собственные мысли, а потом пристально посмотрел Уорропу в глаза. - Вы сообщили мне очень важную информацию, и она дорогого стоит. А сейчас вы расслабитесь и будете слушать, как я считаю, и когда я скажу 'десять', вы забудете о нашем разговоре...
...Через полчаса Алекс Уорроп очнулся в своем рабочем кабинете. В офисе никого не было - Сабина, наверное, ушла обедать - а перед ним на столе веером лежали десять 100-франковых купюр. Как Алекс ни напрягал память, он так и не смог вспомнить, откуда они появились.
25 сентября 1973 года
Квартира Лоры Шварценберг
Вена, Австрия
Частные детективы искали в Европе не только Алекса Уорропа, Рихард дал им еще одно задание в нагрузку - найти Элеонор Шварценберг, 1908 года рождения, до октября 1943 года проживавшую в Вене. В отличие от поисков Уорропа, это дело оказалось не таким сложным - Элеонор прожила в Вене до самой своей кончины в 1970 году. Детектив, занимавшийся ее розыском, видимо посчитал это задание слишком простым для своей высокой квалификации и потому предоставил заказчику дополнительную информацию о том, что дочь покойной, Лора Шварценберг, 1944 года рождения, проживала в Вене по тому же адресу. В
