раз окинул взглядом поверхность крыши.
– Если так пойдет и дальше, надо здесь хотя бы ограждение поставить, – пробормотал он и запустил двигатель.
46
– И что было потом?
– Да ничего… Я ему говорю: не хотите, чтобы я вас забирал – сидите здесь дальше, Платон поправится – пусть сам вас увозит. Так он, представляешь, начал у меня ключи от катера отнимать, да потом орал ещё, – Кирилл свесился с дивана и поставил пустую бутылку на пол.
– Во даёт Лурье!
– Ага. Про тебя я вообще молчу – как только он не обзывался! Кремлевский холуй, чекист недорезанный, прапор, ну и в таком духе.
– А ты?
– А что я? Привез его, да уехал. Нужен он мне…
– А за друга что, не мог заступиться? Сказал бы ему, мол, не трожь прапора, устрица офисная!
– Вот увидишь его – сам ему всё скажешь.
В квартире Кирилла был всё тот же беспорядок, что и сутки назад. Разница заключалась лишь в наличии электричества, и это позволило им провести вечер в относительном комфорте: работающий холодильник был забит напитками, а в гостиной негромко играла музыка.
– Мда. Ещё неделя, говоришь… – Сергей встал и подошел к окну. – Какое это будет число?
– Пятое сентября. Двадцать два часа четырнадцать минут.
– Даже не верится как-то. Неужели прямо вот так из воздуха и появятся?
– Соловьев говорит – не успеешь глазом моргнуть.
– Говорит… А он не говорит, почему так долго?
– Да, похоже, он и сам до конца не понял. Якобы имел место некорректный ввод данных, и программа выдала максимально возможное прерывание. Ты лучше сам у него спроси.
– Спрошу.
– А Соловьев, между прочим, ничего мужик. Сегодня, когда в Научный центр пришли, он первым делом в «Биофарм» побежал, подопытных животных проверять. Там хоть и замкнутый цикл, но, сам понимаешь, неделя с лишним прошла, мало ли что…
– Молодчина Соловьев! Ты прав, люди раскрываются в мелочах.
Сергей вышел на кухню и вернулся с небольшой пузатой бутылкой.
– Гляди, Кир, вот эта – последняя, и я – спать.
– Да без проблем. Ты, кстати, как? Всё ещё не по себе?
– Сейчас уже намного лучше. Просто не верится, что – всё, отвоевался.
– А ты не зарекайся. Если Платон решит создать здесь что-нибудь типа «Отдела тайных операций», то ты сразу же станешь «агентом номер один».
– Тебе всё шуточки…
Сергей уселся в кресло. Обе створки огромного, от пола до потолка, окна гостиной были раскрыты настежь, и в комнату задувал свежий ночной ветерок, приносивший с собой запах моря, перемешанный с ароматом растущих на лоджии цветов.
– С чего начнем завтра?
– С самого «приятного». Надо собрать все тела и похоронить. Кое-где порядок навести. А потом уже будем с энергоснабжением окончательно разбираться: может, где-то обрыв или риск замыкания. В общем, работы хватит.
– Эх, Серега… А я всё равно переживаю. Как оно пройдет.
– Ты про что?
– Про возвращение людей. Это же не один человек, а десятки тысяч.
– Будем надеяться на лучшее.
– Ага.
Кирилл помолчал. Подняв с пола пульт, он сделал музыку тише.
– А что, это правда, что ты к нашей Анне приехал?
– Как это – к вашей? И кто сказал?
– Платон сказал. Когда мы его в город везли. А «нашей» потому, что она – лицо нашего телевидения. Новости вела, и вообще, фигура известная, «звезда», можно сказать…
– Да ни к кому я не приехал. Просто знакомы были когда-то…
– Ага. «Просто». Платон сказал – у вас всё ещё впереди.
Всё впереди. Сергей вдруг ощутил это забытое чувство из детства, когда будущее представляется яркой порой величайших приключений и исполнения желаний, и никак иначе. А ведь и правда, ему только тридцать с небольшим, и настоящая жизнь, похоже, только-только начинается…
– Знаешь, Кир, возможно, он и прав: у всех нас впереди ещё целая жизнь. И вряд ли стоит разменивать её на всякую дребедень…
Он замолчал.
– Кстати, а где Елена?
– Просила тебе передать, что уехала на свою виллу и что если понадобится, то будет там.
– Ты сказал ей про Лёву?
– Сказал.
– А она?
– А что она. Она ничего. Сидела как истукан, курила и молчала. Потом встала и уехала.
– Эх, молодежь… А у неё что, действительно, вилла?
– Ну, вообще-то домик немаленький – три этажа, сад. Тут не у всех такие дома. Я раньше всё понять не мог, за какие заслуги ей такой дом дали, она же не учится и не работает, а вон, оказывается, в чем дело…
– Полагаю, в недалеком будущем её ждет переезд.
– Серёга… А расскажи, как выглядит Гость?
– Не выглядит, а выглядел. Он уже не вернется.
– Всё равно. Я ни разу в жизни пришельцев не видел.
– Не много потерял. Он такой маленький, с рогами, а сзади у него…
– Я серьезно!
– Как-нибудь потом.
– Тогда про Россию расскажи что-нибудь.
– А что про неё рассказать-то?
– Ну вот ты. Ты же скоро скучать начнешь, наверное? Всё-таки тридцать лет там прожил, захочешь потом вернуться, а вернуться будет уже нельзя, даже на время… И что вспоминать будешь? Школу, друзей, улицу свою? Или что?
– У меня там кредит неоплаченный. Процентов натикает…
– Не хочешь разговаривать – так и скажи! Тогда я – спать, – Кирилл поднялся и, пошатываясь, проследовал в соседнюю комнату. – Можешь занимать мой диван. Или что захочешь.
Сергей наполнил бокал до самых краев, но не спешил пить. Некоторое время он задумчиво сидел, разглядывая на потолке тень, которую отбрасывала слегка колеблющаяся от сквозняка занавеска.
С того момента, как он вернулся из Нексуса, им овладело какое-то странное чувство – казалось, вся его прошлая жизнь была очень длинным и скучным сном, в котором он был даже не участником, а сторонним наблюдателем, и лишь сегодня, проснувшись, вновь становится самим собой.
Сделав усилие, Сергей поднялся из кресла и почти рухнул на стоящий рядом диван.
– Кирюха. Не обижайся. Я просто устал как старый полковой конь. А вставать рано, я обещал Платону, что мы с тобой будем в девять утра. Так что давай уже завтра поговорим, о'кей?
