– Да.
Де Кок поднял палец вверх.
– Этот юноша приехал тогда вместе с молодой женщиной, Розалиндой ван Эвертсоорд, которая предъявила в регистратуре направление на исследование от доктора Ван Акена из Пюрмеренда, не так ли? – Инспектор помолчал и снова откинулся на спинку кресла. – А потом появились вы, Жозе Харкема, и увели ее…
Медицинская сестра сидела неподвижно, уставившись на инспектора немигающими глазами. Де Кок с трудом подавлял в себе раздражение. Его лицо посуровело, дружелюбные морщинки вокруг рта исчезли.
– Итак, вы увели ее с собой. Куда? – спросил он. Жозе Харкема опустила голову, и слезы закапали ей на колени.
– Ничего не могу вам сказать… – прошептала она.
– Почему?
Она испуганно взглянула на него и покачала головой.
– Никто не должен этого знать. Никто!
Де Кок придвинулся поближе к ней вместе с креслом. Лицо его снова разгладилось, он доверительно положил руку на плечо женщины.
– Вам приказали молчать? Я угадал?
– Да…
– Кроме того вам запретили появляться в больнице во время нашей «очной ставки»?
Жозе Харкема молча кивнула и еще ниже опустила голову.
– Меня отправили… в отпуск.
Старый сыщик смерил женщину оценивающим взглядом.
– Это сделало руководство больницы? Она снова покачала головой.
– И этого я не могу вам сказать… я не должна… не должна… – она словно тихое эхо повторила это несколько раз.
Де Кок медленно поднялся со своего места. Внутреннее чутье всегда безошибочно подсказывало ему, когда следует прекратить допрос, ибо дальнейшие его усилия ни к чему не приведут. И сейчас, несомненно, настал именно такой момент.
Де Кок Повернулся к Фледдеру.
– Куда ты поместил Рихарда Недервауда? Молодой следователь ткнул пальцем через плечо.
– В камеру предварительного заключения, как и в прошлый раз.
Де Кок прикусил губу.
– Отпусти его домой и скажи, чтобы он явился завтра утром в половине девятого.
Фледдер открыл рот от изумления.
– Домой? – растерянно повторил он. – Но Рихард взял в заложницы женщину… угрожал ей…
– Знаю, – спокойно произнес Де Кок. – Я же был при этом.
Он не удостоил никакими объяснениями своего молодого помощника, и тот, окончательно сбитый с толку, задал только один вопрос:
– А что будет с ней? – Фледдер указал на женщину, сидящую перед инспектором.
– Попроси дежурного бригадира арестовать ее.
– Арестовать? – Фледдер подскочил на стуле. – За что?
– За соучастие в убийстве, – невозмутимо объявил Де Кок.
16
На следующее утро Де Кок поднялся необычно рано, но когда он добрался до полицейского управления и вошел в комнату следователей, Фледдер уже сидел за своей электрической пишущей машинкой, и его ловкие пальцы так и порхали по клавишам. Он прекратил печатать только тогда, когда старый следователь остановился возле его стола, и поднял на него глаза.
– Я боялся, что вы появитесь слишком поздно, – с озабоченным видом произнес он.
– Почему?
Фледдер постучал пальцем по раскрытой газете, лежавшей рядом с пишущей машинкой.
– Все газеты полны сообщений о происшествии на башне Старой церкви. К счастью, они не опубликовали фотографий. Клянусь, через час сюда войдет комиссар Бейтендам, и разразится буря: он ведь еще ничего не знает, мы ему пока не сообщили о происшествии. – Он сокрушенно покачал головой. – И он будет по-своему прав, комиссар не должен узнавать из газет о том, что происходит в его районе. Потому-то я и спешу подготовить рапорт.
– Я надеюсь, ты постарался изложить все как можно короче?
– Только факты. Ну и конечно, имена всех причастных к этому событию.
