успешно войну с людьми, которые, обладая всей дальновидностью, неохотно подчинялись ему, чтобы „предотвратить худшее“? А тем, кто пытается оправдать свое послушание аргументом, что они якобы всегда были против Гитлера, но, руководствуясь интересами фронта, не могли подать в отставку, можно возразить следующее: со стратегической точки зрения нет ничего хуже, чем променять свои принципиальные позиции относительно ведения войны на ложную линию, зная заведомо, что она приведет к поражению. Кто так поступает, совершает, по мнению Наполеона, не только военную глупость, но и преступление»[50].
Нет, вместе со своим фюрером моральную ответственность за всю войну и ее печальный для рейха исход несут не только ближайшие политические помощники Гитлера, но и Кейтель и Йодль, Манштейн и Гудериан, Типпельскирх и Дениц — весь генералитет вермахта.
Вечером 30 апреля воины 3-й ударной армии водрузили на рейхстаге Знамя Победы. Первомай получил достойный подарок.
Рейхстаг после капитуляции Берлина. На куполе видно Знамя Победы
В это праздничное утро в берлинском небе сопровождаемые эскортом истребителей штурмовики пронесли красные полотнища со словами: «Победа!», «Да здравствует 1 Мая!», «Слава советским войскам, водрузившим Знамя Победы над Берлином!».
В ночь на 2 мая начался последний штурм центрального сектора Берлина. Утром 1-я гвардейская танковая армия ворвалась в Тиргартен, соединилась с частями 2-й гвардейской танковой армии и Войска Польского, принимавшего участие в штурме Берлина вместе с Советскими Вооруженными Силами.
Шестнадцать суток дрались гвардейцы-танкисты в необычайных для танковых армий условиях — при глубоко эшелонированной, насыщенной противотанковыми средствами обороне противника, — бок о бок с пехотой штурмовали Зееловские высоты, участвовали в ожесточенных уличных боях, несли огромные потери, переживали горечь и боль утрат, но дрались храбро и дерзко, не щадя себя, чтоб ускорить долгожданный час победы.
Не выдержав удара, немецко-фашистские войска 2 мая с утра начали сдаваться в плен. Только нашей танковой армии сдались 7700 вражеских солдат и офицеров. Они выходили из подвалов, из метро, сползали с чердаков — грязные, заросшие, осунувшиеся, с низко опущенными головами. Только что над ними, как приговор, раздались жалкие слова, разнесенные радиорупорами: «30 апреля фюрер нас, присягавших на верность ему, бросил на произвол судьбы…»
Пленные
Это говорил командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг. Убеждал: «Вы считаете, что по приказу фюрера все еще должны сражаться за Берлин, несмотря на отсутствие тяжелого оружия, боеприпасов, несмотря на общую обстановку, которая делает бессмысленной борьбу. Каждый час, который вы продолжаете сражаться, продлевает ужасные страдания гражданского населения Берлина и наших раненых. Каждый, кто падет в борьбе за Берлин, принесет напрасную жертву».
Берлин капитулировал.
Изучая уроки Победы, пристало нам, военным, взглянуть на эту завершающую операцию войны при всей нашей законной гордости, гордости победителей, глазами беспристрастными, как этого требует наука. Всякая, особенно военная.
Строгая научная объективность заставляет меня признать, что если в Висло-Одерской операции танки, введенные в так называемый чистый прорыв, с первого же дня получили широкий простор для стремительных действий, что принесло Красной Армии победу, а им славу, то в Берлинской операции 1-я гвардейская танковая армия была использована, увы, не лучшим образом. Ее прямолинейный ввод в прорыв, удар в лоб обороны противника, когда она совместно с общевойсковыми армиями, совместно с пехотой атакует один за другим оборонительные рубежи противника — все это не соответствует настоящему предназначению крупных танковых объединений, какими являются танковые армии. Речь идет не о танках непосредственной поддержки пехоты и не о танках отдельных танковых бригад, приданных общевойсковым армиям, которые, как правило, действуют так же, как первые, а о крупных танковых объединениях, предназначенных для развития успехов наступления.
Одно из многочисленных знамен, установленных на здании рейхстага
История Великой Отечественной войны знает примеры, когда танковые армии использовались не только для развития успеха наступления, но и для отражения ударов противника при проведении наших оборонительных операций. Так было летом 1943 года под Курском, когда танковые армии Центрального и Воронежского фронтов находились во втором эшелоне; в оборонительных боях они измотали, обескровили наступающую ударную группировку врага и тем подготовили условия для нашего контрнаступления.
Но Берлинская операция — наступательная, и 1-я танковая армия — крупное танковое объединение, — действуя здесь, по существу, как танки непосредственной поддержки пехоты, несла значительные потери. Единственный аргумент, на мой взгляд, в пользу такого ее применения при штурме Берлина — то, что это финальная сцена войны, после которой сразу же должен был опуститься занавес — капитуляция врага.
Мне возразят, что были и положительные примеры действий танковых армий в первом эшелоне — танковые армии прорывали вражескую оборону и выходили в ее глубину. Но ведь какая это была оборона! Разве можно сравнить ее, слабую и неглубокую, с тем, что противник организовал вокруг Берлина.
Уроки бывают разные. Берлинская операция — тоже урок, который нам преподала победа.
Берлин пал. Но еще продолжали сопротивление вражеские войска в Чехословакии. И тогда на помощь Златой Праге прямо через Рудные горы рванулись войска 1-го Украинского фронта. Танки Д. Д. Лелюшенко и П. С. Рыбалко, совершив за ночь 80-километровый бросок, на рассвете 9 мая ворвались на окраины Праги. Вслед за ними здесь оказались войска 2-го и 4-го Украинских фронтов.
Прага была спасена. В операциях советских войск принимали участие 1-й Чехословацкий армейский корпус, 2-я армия Войска Польского, 1-я и 4-я румынские армии.
Но еще днем 2 мая сопротивление в Берлине прекратилось, остатки берлинского гарнизона сдались в плен…
Карлсхорст, восточное предместье Берлина. Полночь накануне 9 мая. Мне не довелось присутствовать при подписании безоговорочной капитуляции, увидеть своими глазами, как Кейтель, Штумпф, Фридебург подписывали этот акт. Но я отчетливо представляю всю меру удовлетворения, переполнявшего победителей, перед которыми стоял коленопреклоненно поверженный фашизм.
Мы все, бравшие Берлин, были в тот момент с ними, мы победили.
«В гигантском военном столкновении с империализмом и его наиболее чудовищным порождением — фашизмом, — говорится в Тезисах ЦК КПСС к полувековому юбилею Советской власти, — победил социалистический общественный и государственный строй. Источниками силы Советского Союза явились социалистическая экономика, социально-политическое и идейное единство общества, советский патриотизм и дружба народов СССР, сплоченность народа вокруг партии коммунистов, беспримерный героизм и мужество советских воинов. Это была победа социалистической идеологии над человеконенавистнической идеологией империализма и фашизма»[51].
Великая Отечественная — это не только война людей и техники, это еще и столкновение двух военных школ, двух военных искусств.
Гейнц Гудериан не был столь оригинален в своих военно-теоретических концепциях, каким его пытаются представить за рубежом.
