28 сентября
В селах Замай-Юрт, Гелены, Мескеты и Ножай-Юрт разрушены почти все дома, но бомбардировки не прекращаются. Почти все помещения в Грозном, где разместили беженцев из этих сел, непригодны для житья — нет света и воды. Мирные жители, решившие покинуть республику до лучших времен, направляются в Ингушетию.
В Ингушетии уже 60 тысяч беженцев и еще столько же ждут на границе.
29 сентября
Утром российские штурмовики бомбили машиностроительный завод «Молот» в Аргуне. Бомбят нефтяные скважины и резервуары возле федеральной трассы «Кавказ», совхоз «Нефтяник» в пригороде Аргуна. После ракетных ударов по мосту закрылся рынок в центре Шали, и только самые отчаянные еще продолжают торговать картошкой, луком и помидорами.
1 октября
Отменены все аккредитации для военных корреспондентов. Бронетанковая колонна вошла на 10 км вглубь Наурского района. Префект района предупредил, что если продвижение колонны не будет остановлено, чеченские войска откроют огонь на поражение. В результате колонна отошла на пять километров.
7 октября
Граница Чечни и Северной Осетии. На этом направлении российские войска продвинулись вглубь территории Чечни на 25–30 км. Поля усеяны бронетехникой, сотни танков и бронемашин продолжают занимать позиции вдоль административной границы. На автобусах прибывают беженцы, их переправляют в Моздок.
8 октября
Станица Старогладовская. Сегодня сюда доставили гуманитарную помощь. Но местные жители больше нуждаются в другом.
— Попросите ваших генералов, чтобы не бомбили, — говорит пожилой чеченец Умар. — Наши дети весь месяц сидят в блиндажах и подвалах.
В прошлую войну почти все мужское население станицы воевало с русскими. На этот раз никто воевать не хочет.
— Тогда была другая война, — говорит сорокалетний Михаил. — В те годы мы воевали за независимость, теперь мы — такие же враги ваххабизма, как и русские. Мы тоже готовы воевать с исламистами, зачем же из нас делать врагов?
На днях в поле был убит семидесятилетний житель станицы, ехавший по полю на стареньком автомобиле.
В станице побывал генерал Трошев. Он сказал, что если сюда пустят боевиков — начнется обстрел.
Мы встретили псковских десантников, рассказавших о том, как на прошлой неделе армейские подразделения зашли в станицу Дубовская. Прошли совершенно спокойно, не обнаружив боевиков. После этого в станицу вошел ОМОН. Два подразделения друг друга не опознали, и между своими завязался жестокий бой. Много убитых и раненых.
Глава 2
Вторая война
В первую войну на то, чтобы пройти северную часть Чечни и окружить Грозный, российским войскам понадобился месяц. На этот раз дорога до чеченской столицы заняла больше двух. Несмотря на использование авиации и артиллерии, российские потери все равно были значительными. На многих участках без контактного боя продвинуться было невозможно.
Российский произвол возвращал чеченскому сопротивлению образ защитника человеческого достоинства и идеалов свободы. Сегодня сопротивление — единственный сдерживающий фактор, ограничивающий произвол. Не будь его, практика геноцида имела бы куда большие масштабы. Российские военные боятся вступать в серьезные конфликты с местным населением в селах, возле которых они остановились на длительный срок.
В октябре 1999-го начались военные действия в Грозном. Я приехал в столицу Чечни в начале октября, встретился с Масхадовым, записал с ним большое интервью, потом снова вернулся в город — уже в середине месяца.
15 октября должно было состояться совещание полевых командиров.
В вечер перед началом совещания мы стояли во дворе, и вдруг раздался колоссальной силы взрыв. Очевидно, ракета «земля — земля» разделилась на ступени, три ступени упали возле штаба, где должно было проходить совещание, а еще одна отлетела к Центральному рынку в километре от нас. Было шесть часов вечера — время самой оживленной торговли.
Называли разные цифры погибших на рынке: от двухсот до трехсот человек. Мы сразу же поехали в Центральную больницу и застали кошмарную картину: привозили обрубки тел. На моих глазах умер ребенок.
Из репортерского дневника
16 октября
Еще две минуты назад человек был жив, он странно и тяжело ворочался на кафельном полу, куда его второпях небрежно кинули как безнадежного, которому уже не требуется уход. А сейчас он уже мертв —
