– Возьми руль, – приказал Маршал. Здоровяки, не выказывая удивления, молча стояли за его спиной. Длинноволосый, испуганно косясь на Маршала, крепко сжал руль. Маршал шагнул вперед, поднял автомат одного из охранников и, обернувшись, длиной очередью расстрелял здоровяков. Только один из них сумел, отпрыгнув, выстрелить из карабина. Маршал добил его, раненного в живот, двумя выстрелами.
Повернулся к длинноволосому.
– Вылезай.
И, улыбаясь, подошел к кабине. Единственный выстрел убил длинноволосого. Бросив ему под ноги автомат, Маршал смазал подошвы кайеннской смесью и быстро пошел вниз по склону.
– Что-то не поделили, – сказал начальник уголовного розыска Сусумана. – Эти четверо работали на Олич. Бывшие поисковики внутренних войск. Думать не умели, а подготовлены прекрасно. Кто те, что напали на автобус в Сусумане, устанавливаем. Ясно одно: все у них получилось благодаря Нике Ивановой. Но где она взяла ключи от автобуса, непонятно. Значит, кто-то есть в управлении «СВЗ». Но этим пусть занимается область. А здорово брат с сестрой все придумали. Макет автобуса в воду сунули, вертолет клюнул. Как они сумели с остальными договориться и кто эти остальные, выяснит следствие. А Ломакин – сволочь, – с чувством сказал он о найденном убитым в кабине автобуса длинноволосом. – Специально поспорил тогда с охотником. Проверял, гнида. Сколько людей положили.
– Да, – вздохнул директор районного отдела «СВЗ». – И золота потеряли около трех килограммов. Но, слава Богу, не ушел никто.
Маршал с катящимися по лицу слезами сидел у могилы. С надгробия на него смотрела фотография Ирины.
– Я сумел, – не вытирая слез, прошептал он. – Я сумел взять золото и уйти. Вот оно. – Он вытащил из бокового кармана узелок из носового платка. Развязал и, помотав головой, положил его на могилу. Развернул. Под солнцем весело засверкал благородный металл. Маршал спрятал недалеко от автобуса пояс с золотом, а с собой взял около ста граммов. Он спокойно, уже под своей фамилией уехал на автобусе в Якутию. Золото взял, чтобы показать Ирине. Знал, что здорово рискует, и тем не менее вез. Через двенадцать дней был в Пензе.
У Ирининого подъезда сидели соседки. Маршал спросил, дома ли она. Женщины со слезами, но в глазах обеих был лишь интерес, кто он и как воспримет услышанное, рассказали: пять дней назад Ирину прямо у подъезда сбил молоденький парнишка на мотоцикле. Ударившись головой о бетон, она умерла сразу. Спросив, на каком кладбище она похоронена, Маршал повернулся, чтобы уйти, и услышал голос одной из женщин:
– Ведь ребеночка должна была родить… И вот сейчас, сидя у могилы женщины, которую он мог сделать счастливой, Маршал вспоминал их скорую свадьбу, свои нечастые и короткие посещения.
– А ведь она любила меня, – прошептал он. – И ждала. Все время ждала, что я приеду и останусь. А я… – Он достал из-за пояса пистолет. – Сейчас я могу жить, – словно перед кем-то оправдываясь, пробормотал он. – И жил бы. Но вместе с ней. – Он пристально всмотрелся в лицо жены на фото. – Мой ребенок…
Криво улыбаясь Маршал поднес ствол к виску.
Тряхнул головой, отвел руку с пистолетом и начал зарывать золото под цветы на могиле. Замер. Осторожно взял небольшой плоский самородок. Вгляделся в темно-бурый мазок на нем. Запрокинув голову, истерично рассмеялся.
– Кровь на золоте. Вот она, моя цель и смысл моей жизни. Я убил всех. А мне верили. Я убил и тебя, Иринка, и нашего ребенка. Ты же очень хотела ребенка.
Маршал замер и, не отрывая взгляда от фотографии, медленно подняв руку с пистолетом, прижал ствол к виску. Раскатившийся коротким трескучим эхом по кладбищу выстрел вскинул к макушке высоких сосен стаю ворон.
