– Почитай, – похлопал тот по тонкой папке ладонью. – Москва прислала.
Майор сел и подвинул бумаги к себе. Открыл обложку. С первого листа на него глянуло волевое, с тяжелым подбородком лицо коротко стриженного мужчины.
– Рудин Рудольф Оттович, – прочитал он. Анкетные данные убитого в гостинице Пепеляева не интересовали. Пробежав глазами первый лист и начало второго, майор начал читать:…вел дело преступной группы Моряка, которая занималась хищением ценных икон и старинной церковной утвари из храмов по всей России. Пять перекупщиков краденого, проходящих по делу, были ограблены. Подозрение в «наводке» пало на Рудина. От дела был отстранен. Но доказать его вину не удалось. Арестованный по подозрению в совершении ограблений вор-рецидивист Федоркин Вадим Константинович (фото прилагается)… – Майор внимательно всмотрелся в приклеенный чуть ниже снимок и раздраженно закатал желваками.
– Узнал? – спросил полковник.
Не отвечая, Пепеляев продолжал читать:
– Уволен из органов по собственному желанию. Проживает в Москве. Холост. Ни в чем криминальном не замечен… Майор вздохнул и отодвинул папку.
– Кто же этого Федоркина у больницы положил? И что он там делал? – внимательно взглянул на него полковник.
– Меня сейчас больше интересует другое, – порывисто поднялся майор. – Успел ваш заместитель сообщить Маркизе о предстоящей операции или нет? Потому что, я в этом уверен, именно у Гончаровой ответ на все вопросы.
– Знаешь, – вдруг засмеялся полковник, – Директор с Бароном тебя убрать хотели. Так осведомители сообщили. А Маркиза не разрешила.
– Где чемодан? – требовательно спросила Мария. Охнув от жгучей пощечины, прижав руки к опухшему, разбитому лицу, с трудом шевеля толстыми, почерневшими от крови губами, уставясь на женщину полными страха и ожидания боли глазами, Ступин еле слышно прошамкал:
– Не знаю. Ей-богу, не знаю.
– Бога хоть бы не трогал! – презрительно отвернулась Гончарова и жестом приказала двум боевикам убрать его. Подхватив под руки, они быстро и бесцеремонно вытащили его из комнаты.
– Кто он такой? – негромко поинтересовалась Надежда.
– Шишка, – отозвалась Мария. – Работал в СВЗ наблюдателем от обкома…
– Где? – прервала ее Соколова. – Ты можешь говорить яснее?
– Объединение Северо-Восток золото, – объяснила Мария. – Еще при Горбачеве вышел из КПСС и стал демократом. Вместе с Лапиным выкупили этот участок. Так Ступин стал Директором. Под нами, – Гончарова постучала каблуком по полу, – небольшой, но довольно современный золото-перерабатывающий завод. Промышленное золото мы сдаем государству все. Ювелирное частично. У Ступина есть мастер, который вручную делает копии древних украшений-амулетов сихотэ-алиньских юкагиров. Народность такая есть. И на эти изделия очень хороший спрос.
– Но это незаконно! – воскликнула Надя. – Ведь золото принадлежит государству!
– Конечно! – согласилась Маркиза. – Просто я считала, что и со мной поступили совсем незаконно. Но теперь об этом поздно, да и незачем говорить.
– А где Сергей? – встревожилась Соколова.
– Он специалист широкого профиля, – засмеялась Мария. – Барон повел его посмотреть, как боевики тренируют…
– Маркиза! – не дал ей договорить стремительно вошедший в комнату Феликс.
– Что еще? – явно недовольная его появлением, повернулась к нему Гончарова.
– На Рыжей сопке на метеостанции двоих нашли. У них чемодан…
– Где они?! – в один голос воскликнули женщины.
– Вы меня не дослушали, – улыбнулся мужчина. – У них в чемодане намытое золото. «Дикие» старатели. Для себя мыли.
Так один из них говорит, что он знает тебя и давно хотел с тобой встретиться.
– Со мной? – поразилась Маркиза. – Зачем?
– Он утверждает, что знает тебя.
– Кто он?
Сеньковский молча протянул женщине военный билет. Гончарова быстро раскрыла его.
– Николай Павлович Горкаев, – прочитала она. Просмотрев билет дальше, женщина, вдруг ахнув, воскликнула:
– Надька! – Мария шагнула к удивленно смотревшей на нее подруге. – Он капитан ВДВ. В 1988 году осколочное ранение головы.
Беззвучно шевеля губами, Надежда шатнулась назад.
Глава 91
Представительный мужчина с посеребренными сединой висками, в дорогом, отлично сидевшем на нем твидовом костюме неторопливо шел по длинному, застланному ковровой дорожкой гостиничному коридору. Повстречавшись с веселой, что-то оживленно обсуждающей на чужом языке группой молодых людей, он проводил их строгим взглядом.
