Домовик хмыкнул.
– Женимся да детишек рожаем. Вот и моя жена на сносях…
– Рада за вас, – вежливо ответила я, не понимая, к чему он клонит.
– Да только повадилось горе черное в нашу деревушку наведываться, – удрученно промолвил мужик, кивнув в знак благодарности, – появляются ниоткуда люди лихие, будто монахи одетые, и губят неродившихся младенцев.
– Что, всех?! – ахнула я.
– Не всех, тока наших… – мужик совсем потупился, – уже двоих забрали… А вот сегодня с утра у жены схватки начались, говорит: рожу скоро. Владька же, Боромиров, – указал он на мужика, стоящего с краю, – сказал, что можно здесь помощи попросить.
– Ага! – закивал мужик. – Когда пять лет назад мои дети вдруг стали умирать один за другим, появилась в наших краях ведьма, тут вот, в этом домике поселилась, так она немочь – то эту победила и сказала, чтоб в случае чего сюда шли, если не она, то другая тут непременно будет!
– А что ж сразу не пришли?! – воскликнула я. – Когда первый младенец умер, а второй?
– Приходили… – с отчаянием сказал первый,-да никого здесь не было! А второй раз вообще заплутал – по ночи-то дело пришлось. А к утру уже поздно было. И ведь никто ничего сделать не может!!! И попа приглашали, и мужики с вилами стояли у двери – все одно: те придут, рукой взмахнут – все так и валятся в разные стороны…
Я задумалась.
– Помогите, госпожа, единственная надежа вы наша! – взмолились мужики.
– Но как? – растерялась я.
– Вы же ведьма, – резонно заметил один, глядя невинными, как у ребенка, глазами, – нам-то откуда знать?
– Только прошу вас, давайте поспешим! – поторопил будущий отец. – Как бы они нас не опередили.
– Да, конечно! – Я заозиралась, ища глазами Дёму и смутно представляя, что должна делать. – Я сейчас, подождите за дверью, пожалуйста.
Мужики, пятясь, выбрались на улицу, беспрестанно кланяясь и благодаря.
– Дёмушка, миленький, что мне делать? – взмолилась я. – Неужто это и есть то задание, ради которого я здесь?
Домовик сник и грустно пробормотал:
– Сдается мне, что оно и есть… Была здесь до тебя ведьмочка одна, Виктория, так ей то
– Но я не знаю как! Что мне нужно делать???
– Полагаю, не подпускать лихо к новорожденному, пока не родится, – пожал плечами домовик, старательно пряча глаза.
– Как?!
– Не знаю. Откуда мне знать?
– Дёма?… Посмотри на меня. Ты плачешь? Глаза домовика и впрямь блестели от стоявших в них слез. Он не выдержал и бросился ко мне:
– Ты уйдешь сейчас и больше не вернешься! Если у тебя получится выполнить, сразу вернешься домой, а мы больше не увидимся… Я не хочу, чтоб все так быстро… – всхлипывал он, уткнувшись мне в живот, а я растерянно поглаживала его по голове.
– Госпожа ведьма, – виновато проговорил заглянувший в избу мужик, – прошу вас, поспешим.
– Да-да, иду! – Я смахнула набежавшие слезы и мягко отстранила домовичка. – Дёмушка, пожалуйста, не плачь, не грусти… Я не могу ничего сделать, но, может, мы еще когда-нибудь увидимся…
Он всхлипнул, не поднимая глаз, а я быстро поцеловала его в щеку и опрометью бросилась на улицу.
На улице я еще раз обернулась и взглянула на дом – сердце защемило.
А потом я сказала:
– Идем! – и быстро зашагала вслед за обрадованными мужиками.
Мы минут десять шли, почти бежали, по лесу, пока впереди не замаячила опушка. Когда наконец покинули пределы леса, в глаза бросилась россыпь домов – деревенька, стоящая немного ниже уровня леса, в низине.
Солнце стояло в зените и нещадно пекло. Мы еще прибавили шаг. И всю дорогу я молчала (ничего нового мужики мне наверняка не могли рассказать, иначе сразу сказали бы), думала о том, что там будет и что делать мне. Жаль, мне не удалось дочитать Алисины записи до конца. Значит, придется все познавать самой, самой всему учиться.
Мы шли по пыльной деревенской улице, навстречу нам бежали ребятишки, с любопытством меня разглядывая и гомоня на все лады. Старухи крестились и что-то шептали.
– Вот моя хата! – указал взволнованно мужик на один из домишек, над которым курился дымок.
– Надеюсь, мы вовремя… – пробормотала я. – Только предупрежу сразу – я роды принимать не умею.
– А и не надо! Бабка Клавдия с утра уже у нас, вам ничего не придется делать, госпожа ведьма!
