от них в дар. Два благородных героя согласились (вернее, согласился один благородный герой, а второй в это время, получив каблуком по любимой мозоли, говорил «ой!»), и теперь, когда договор лизинга был официально оформлен, можно было устроиться поудобней на старом Масдае и заняться обозреванием окрестностей и перевариванием прощального завтрака.
На следующее утро, после первой дегустации меню из сапогов-самобранок («Самозванок», — кисло заметил Серый, откусив и тут же выплюнув сыр с нежным тонким запахом немытых портянок. На что Иван сказал ему, что это привкус не портянок, а плесени, что, почему-то, не вызвало предполагаемого энтузиазма у отрока Сергия, а скорее, наоборот. На сообщение же о том, что за такой сыр настоящие гурманы готовы платить по золотому за двести грамм, Волк отреагировал предложением платить по два золотых за каждые двести грамм, которые он больше никогда не увидит. На том и порешили.), герои полетели дальше.
Вальяжно развалившись, подложив руки под головы, лукоморцы сыто созерцали облака.
— А послушай, Иванушка, — вдруг, повернув голову, спросил Волк. — А ты про этих стеллажей что- нибудь знаешь?
— Про кого-о?
— Ну, про стелльцев. Стеллян. Или как они там называются. Куда мы летим, короче.
— Стеллиандров?
— Вот-вот. Про них.
— Ну, знаю, конечно. Мы их как раз в прошлом году проходили. Своеобразный народ, надо сказать.
— А что в них такого?
— Во-первых, они говорят смешно. Стихами, только которые не совсем стихи. Ритмически организованными высказываниями. Вот. Я читал.
— Это как?
— Ну, например, если бы ты был в Стелле, ты бы сейчас должен был спросить не «это как», а что-то вроде «что означают сии проявления речи, царевич».
— Что означает… чего?
— Ну, то есть, что это такое. А я бы тебе должен был ответить: «Если бы в Стелле ты был, то сейчас бы спросил бы».
— Бы если бы был бы… Слушай, это ведь еще полчаса сочинять надо, чтобы так получилось. Как это у тебя так складно вышло?
— Я их книжки читал. В это дело, главное, вникнуть, а потом само получаться начнет, — скромно опустил очи долу Иван.
— У кого ведь начнет, а у кого ведь… — с сомнением поджал нижнюю губу Серый. — Ну, ладно. Общаться там тогда тебе предоставим. А выглядят они как? В смысле, носят там у них что?
— Солдаты у них, например, как будто в большие полотенца завернуты ходят. Или в маленькие простыни. Подпоясаны ремнем. На ремне короткие мечи в ножнах, а в руках небольшие круглые щиты с разными рисунками — звери там всякие, небесные светила, стихийные бедствия… На шлемах у них гребень типа швабры из конского волоса. На ногах — подметки от сапог, прикрученные онучами. А на задах написано «5 копеек».
— Чево-о? — чуть не свалился с ковра Волк. — Зачем?
— Сам сколько гадал, — задумчиво наморщив лоб, признался Иванушка.
— А знаешь откуда?
— У меня игрушечные такие были…
К вечеру предметы для разговора иссякли, диапазон развлечений не увеличился, и поэтому, когда Волк заявил, что «вон, там, справа, видит каких-то придурков, которые палят из луков в белый свет, как в копеечку», Иванушка тоже быстренько переместился на правый край Масдая, не взирая на его мрачные предостережения о возможности нарушения баланса (что бы это ни было) и переворачивания («Хоть какое-то разнообразие,» — отреагировал царевич).
— Где?
— Да вон, там! — ткнул немытым перстом с заусенцами куда-то вдаль Серый.
— Ага, вижу, — подтвердил Иван.
— Интересно, чего это они? Охотятся, что ли?
— Точно! Вспомнил! Охотятся! На аистов охотятся.
— На аистов?! Зачем?!
— Зачем, говоришь? А ты знаешь, откуда берутся дети?
— Ну, знаю.
— Откуда?
— Не знаю, откуда у вас, а у нас их в капусте находят. Известный факт.
— А в капусте они откуда берутся?
— Ну, их туда аисты приносят. Тоже известный факт. А что?
— А зачем они их туда приносят? И откуда берут?
— Н-ну-у… Не знаю. Берут откуда-то. Раз приносят.
— Вот! А детей они воруют. А в капусте прячут, чтобы съесть потом. И съедают. А кого не успевают — тех мы и находим. Известный факт.
— Ешеньки-моешеньки… — с ужасом выдохнул Волк. — Так это, значит, у меня могло быть не двадцать старших братьев, а, как минимум, двадцать один!!!.. Так, может, их зазря убивают-то? Эй, Масдай, давай, поближе подлетим, посмотрим!
— Сейчас, поближе, — заворчал шершавый голос. — Я вам, можно подумать, стрелонепробиваемый. Вам же хуже будет, если в меня попадут. От дыр знаете, как аэродинамика нарушается! Штопать вы будете, а? Дождешься от вас… Как чай с сахаром на кого-нибудь пролить надо, так Масдай тут как тут. А как…
— Поближе давай, говорят тебе, дорожка ты ковровая! — шлепнул ладонью, выбив облачко пыли, Волк, и ковер, не переставая бурчать себе под кисти что-то нечленораздельное, повернул, куда было приказано.
— Вроде, не видно никого. — крутил любопытной головой Волк. — Может, они уже улетели? Или кончились?
— Не похоже. Вон, смотри, они куда-то направо смотрят — наверное, они сейчас оттуда должны налететь.
— Так они не только прилетают, они еще и налетают?!
Царевич задумался.
— Ну, вообще-то, не часто. Даже редко, я бы сказал. Я про такое даже никогда не читал, честно говоря. И не слышал, по-правде-то. Но ведь стреляли же они в кого-то. И сейчас смотрят вверх. А кроме нас, по-моему, в небе никого нет…
— А, по-моему, есть, — медленно и чересчур тихо проговорил Серый.
— Где? Что? Кого?.. Ничего себе… — также медленно и тихо охнул Иван. — Ничего себе…
— Япона матрена… — полностью согласился с ним Волк.
Из-за ближайшей горы, вершина которой, поросшая лесом, уже скрывалась в предзакатных тучах, как еще одна туча-индивидуалистка, отбившаяся от стада, прямо на столпившихся внизу людей, не спеша пикировал дракон. Лучники заволновались, забегали, сорвались и полетели в сторону гигантского змея крошечные, по сравнению с ним, стрелы, но, не причинив своей мишени ни малейшего вреда, упали среди камней.
Дракон, по-видимому, решив, что настала его очередь, тоже вытянул шею, прищурился, и выстрелил. Струя желтого пламени оплавила каменистый пятачок там, где только что стояли двое из стрелков. В вечернее небо взвилось легкое облачко пара — то ли испаряющийся гранит, то ли бессмертные души злополучных героев.
Остальные посыпались с горы как горох, побросав луки, стрелы, щиты и мечи.
И оставив у скалы стоять… девушку.
— Беги!!! — заорал царевич. — Беги, девица!!!
— Беги, дура!!! — поддержал его Волк во всю силу молодых легких. — Дуй отсюда!!!
В неярких лучах заходящего солнца на ее теле тускло блеснул металл.
