Ты за человека-то считаешься, Кроссворд? Особенно после того, что ты тут вычудил? — не преминул напомнить Волк.
— Я не Кроссворд, я Шарад, — снова поправил тот. — А джины — не люди. Это древний народ, история которого восходит к эпохе…
— Понятно, — подытожил Серый. — От тебя помощи не дождаться. Ну, что ж… Попробуем начать с овощей. Они ведь тоже растения, как и цветы!..
Он потер бок вазы и предложил:
— Арбуз?
В то же мгновение в вазе зазеленела мясистая плеть с широченными листьями и крупным желтым цветком.
— Это что?
— Цветок арбуза? — высказал предположение джин.
Сергий откусил стебель, пожевал его, задумчиво сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Дрянь. Много не съешь. Если только от смерти…
— Роза? — решил помочь советом и делом Шарад.
— Сам ешь, — отбросил Волк ароматный, но мгновенно сморщившийся в атмосфере доменной печи цветок.
— Из него варенье варят, — стал оправдываться джин и даже отщипнул несколько лепестков.
Серый напряг воображение, стараясь придумать какой-нибудь цветок, лопающийся от содержащейся в нем воды, но кроме водяной лилии на вяленый ум ничего идти не хотело.
Водяная лилия была не такой уж и водянистой, и отдавала болотиной.
— Арбузный стебель вкуснее, — с видом знатока изрек Волк, изящно сплевывая в угол.
— Пеон!..
— Магнолия!..
— Тюльпан!..
— Молочай!..
Джин осторожно вытряхнул подальше сухой древовидный стебель с зловещими трехсантиметровыми колючками, убедился в отсутствии молока на дне вазы, и они продолжили:
— Нарцисс!..
— Гладиолус!..
— Петуния!..
— Герань!..
— Водяная лилия вкуснее…
— Фиалка!..
— Анемон!..
— Дельфиниум!..
— Ирис!..
— Ирис?..
— Ирис!.. Где ирис?
Серый заглянул в вазу, перевернул ее, и на Масдая высыпалась маленькая горка липких коричневых кубиков.
— Уберите эту гадость! — возмутился ковер.
— Что это? — не понял Шарад.
Волк взял один кубик и осторожно лизнул.
— Ирис.
— Но ирис — это цветок!
— И ириска — тоже ирис. Попробуй, Кроссворд!
— Я не Кроссворд, я Шарад!..
Джин с подозрением покрутил в моментально ставших липкими пальцах другой коричневый кубик и с опаской лизнул, в ожидании подвоха.
Потом еще раз, и еще, и, наконец, затолкав конфету в рот, со счастливым удивлением признался:
— Никогда не слышал о такой сладости! Я знал, что есть цветок ирис, но что существует… — Шарад замолчал, как будто какая-то важная идея посетила его лысую голову, потом поднял вверх указательный палец и усиленно зачмокал конфеткой.
— Я понял! — провозгласил он, проделав все это еще пару раз. — Я понял!
— Что ты понял?
— Почему ирис. Я не знал, что существует такая сладость. А ваза могла не знать, что существует такой цветок! Или как он выглядит! Или на что похож! Или…
— Или что?
Джин хитро улыбнулся.
— Или это была небольшая шутка того, кто эту вазу создавал.
— Хм-м?.. — Волк на мгновение задумался, произнес «Ноготки!» и потер уже начинающий блестеть бочок вазы.
Снова как будто ничего не случилось, но, перевернув сосуд вверх дном, он получил на ковре изрядную кучку стриженых ногтей.
— Уберите с меня вашу пакость! — чуть не передернуло Масдая. — Я уже начинаю жалеть, что подсказал вам эту дурацкую идею!..
Брезгливо смахнув на песок пустым бурдюком полученный результат, воодушевленный Серый посверлил взглядом потолок, в поисках вдохновения, и продолжил:
— Золотой шар!
Прикарманив полученное, он обратился к джину:
— Ну, придумал что-нибудь?
— Анютины глазки!..
По гроб жизни Волк был благодарен сам себе, что успел выдернуть из-под рук Шарада вазу до того, как он потер ее.
Вторая попытка джина принесла путешественникам фунт табака, который и был ровным слоем рассыпан по Масдаю по его же просьбе — «От моли хорошо».
Более, даже совместно, ничего они придумать не смогли, кроме калов, и то — держа при этом руки за спиной — на всякий случай.
К вечеру буря все еще не утихла. Перетащив Масдая в соседний зал от всепроникающего и всёзабивающего песка, путники расположились в дальнем углу и зажгли лампу.
Волк посолил лимон, отхлебнул из кружки и выплюнул.
— Г-х-ха!.. Ну и гадость!!!..
— Конечно! Ведь ты опять все п-перепутал!
— Что я опять перепутал? Врешь ты все, Кроссворд…
— Я не К-кроссворд, я Ш… Шарад!!!..
— …ЭТО как ни пей, все равно гадостью была, гадостью и останется!
— Ну, я п-признаюсь, вкус несколько сиписи… писифи… сипсифичен… — не слишком послушным языком пробормотал джин, — но от этого еще никто… не умирал. Если, к-конечно, в напиток не подмешивали ккой-нибудь… хроший… яд.
— Судя по запаху…
— Это ее есесьтвенный аромат… Пей, пей.
Серый бросил в рот щепоть соли, лизнул лимон и еще раз глотнул из кружки.
— Тьфу-у!!!.. Все равно дрянь!!!.. Ты уверен на счет яда?
— Н-ну, я же пил это вмес-се с тобой, о н-недоверчивый отрок, — обиделся джин. — И ты с-снова нрушил… послед… последно… послед-довательность принятия этого н-напитка, и поэтому не с-смог во всем б-богатстве ощутить его гамму вкусов и послес… поскле… послевкусий. В-вот, с-смотри, как я это делаю!.. — и он, несмотря на несколько неустойчивое состояние, ловко лизнул тыльную часть ладони, посыпал ее
