нигде нет ни одного бокового хода! И если ты ничего умнее не придумал, то надо бежать туда, куда ведет этот проход! Быстрее!!!..
Волк рванулся, но, едва завернув за угол, остановился как вкопанный.
Едва волочивший явно отказывающие ему в услуге перемещения ноги огранщик наткнулся на него, и с облегчением на нем повис.
— Кто это? — встревоженным шепотом потребовал у него ответа Серый.
— Где?..
— Там, — и он ткнул пальцем за угол.
Виктор выглянул было беззаботно из-за плеча пришельца, но тут же бросился на пол и прижался к серому шершавому камню, закрывая голову руками.
Когда он через секунду повернул голову к Волку, цвет его лица, не слишком румяный и в лучшие-то времена, мог с легкостью с этим камнем посоперничать.
— Мы погибли, — едва слышно прошептал он. — Мы в запретном коридоре. А это Страж.
— Кто он такой?
— Каменный великан, стерегущий коридор.
— Великан?! Да это целая каменная стена!!!.. — не выдержал Серый. — Одна дубина больше меня!..
— А у него их две…
— Как его можно миновать?
— Никак, — обреченно покачал головой Виктор. — Мимо него могут пройти только Благодетели…
— Куда ведет коридор?
— Не знаю… Это запретная зона… Никто не возвращается… Никогда не возвращался…
Серый занервничал: гул голосов слышался все ближе и ближе. Но слишком быстро приближаться они что-то не спешили…
Наверное, в отличие от временно потерявшего рассудок, рассудительность и ориентацию в пространстве огранщика, они знали, куда ведет этот коридор.
— И что ты предлагаешь? — сердито спросил Волк.
— Почему — я?
— Это твоя территория!
— Я здесь ни разу не был! Потому, что первое, что узнает ребенок Недостойного, едва научившись ходить, это про Запретные Зоны.
— И что он про них узнает?
— Что ходить туда запрещено.
— Весьма ценная информация…
— И что если ты нечаянно туда… то есть, сюда попал, то нужно бежать со всех ног обратно.
— Обратно? Они нас разорвут!..
— Властимилы… — презрительно хмыкнул Виктор.
— В смысле? — недопонял Волк.
— Милые власти. Покорные. Рабы, — пояснил тот.
— Но разорвут?
— Разорвут… — нехотя подтвердил Виктор.
Голоса, сопровождаемые теперь уже звоном металла, звучали все ближе.
— А ты говоришь, Благодетели ваши мимо этого урода пройти могут? — задумчиво поджал губы Серый.
— Могут. Только они и могут… — печально втянул голову в плечи абориген.
— Значит, он отличает этих карликов от вас, так?
— Наверное, отличает…
— А как?
— Да откуда я знаю!.. Наверное, он видит, Благодетель это, или Недостойный, вот и отличает…
— А чем вы отличаетесь от них? — спросил уже более сам себя, чем своего нового знакомого, Серый и почесал в затылке. — Ростом, чем же еще, — ответил он тут же сам себе, поведя плечом.
— Делай, как я, — решительно скомандовал он Виктору.
Волк присел на корточки, натянул поверх коленок куртку и вразвалочку, переваливаясь с боку на бок по-утиному, обогнул угол и направился прямо к великану.
Заметив в первый раз, что он тут не один, каменный монстр перестал переминаться с ноги на ногу, повернулся к приближающейся фигуре лицом — не лицом, но передней и верхней своей частью — точно, и несколько близоруко попытался разглядеть, кто там к его ногам пожаловал, взяв наизготовку, на всякий случай, обе обсидиановые дубины.
Результат осмотра великана удовлетворил, потому что он поднял то, что за неимением лучшей кандидатуры, Волк про себя называл головою, и посторонился, открывая проход за своей спиной.
Стиснув зубы, Серый изо всех сил сдерживался, чтобы не рвануть в открывшийся тоннель со всех ног.
— Делай, как я, Огранщик! — повернув на ходу голову, яростно рявкнул он. — Быстрей!
И с достоинством заковылял дальше, пока не скрылся за ближайшим поворотом.
Через несколько секунд, умудряясь бежать вприпрыжку даже в таком скрюченном положении, за этот же поворот, заполошно, как вспугнутая курица, размахивая руками, влетел Виктор, но тут же споткнулся, наступив на свою же ногу и неуклюже завалился на бок.
Еще через несколько мгновений за ним последовали несколько бородатых коротышек с мечами наголо.
Впрочем, судьба их была печальна в своей предсказуемости.
— Никудышные они бойцы, — снисходительно хмыкнул Серый, вытирая клинок меча о рубаху последнего. — Привыкли, видать, наводить тут шороху одним своим видом, да мечами перед вами трясти…
— Клянусь, что в один прекрасный день я буду так же владеть мечом, как ты, о хитроумный Сергий Путешественник! — едва отдышавшись, торжественно пообещал сам себе потрясенный огранщик, выбираясь из-под маленького холмика маленьких тел.
— Будешь, будешь… Если выберемся… — вздохнул Волк. — Ну, Виктор-Победитель, пошли. Дорогу я у тебя, естественно, не спрашиваю…
Тоннель, в котором они оказались, при ближайшем рассмотрении оказался и не тоннелем вовсе, а чем-то вроде естественной расселины, причудливо изгибающейся в разных направлениях во всех трех измерениях, и поэтому через десять минут пути товарищи по несчастью уже решительно не могли сказать, спустились ли они вниз, или, наоборот, поднимаются кверху.
Стены коридора то нависали над самыми головами и грозили вот-вот встретиться, как давно не видевшиеся родственники, и тогда беглецам приходилось сгибаться в три погибели, вставать на колени, а то и вовсе продвигаться ползком, зарабатывая хроническую клаустрофобию на всю оставшуюся жизнь, а то убегали вверх и терялись во мраке, не пробиваемом ни лампой Серого, ни светильником Виктора, и эхо их шагов и голосов гулко разносилось под невидимыми сводами. В далеких стенах угадывались притаившиеся пещеры, и холодное паническое чувство потерянной на берегу океана бусинки охватывало людей, заставляя с тоской вспоминать уютные, гостеприимные тесные лазы, оставшиеся позади. В такие моменты Волк думал, о том, что он так и не спросил у огранщика, из чего, или вернее, из кого они делают сапоги. Да, может, оно и к лучшему…
Так шли они, потеряв счет времени, пока лукоморец не обратил внимания, что пол под ними перестал изображать из себя американскую горку, а ведет себя так, как нормальному полу и прилично — строго горизонтально следует в каком-то одном направлении, и стал больше похож на большую дорогу, противоположную обочину которой, правда, было не разглядеть.
Но куда эта дорога может вести?
Только он решил спросить у своего спутника, что тот думает по этому поводу, как обо что-то споткнулся и упал, больно прикусив язык. Лампа выпала из его руки и погасла.
Неясное очертание фигуры Виктора остановилось впереди.
