– Товарищ полковник, у меня с Машей беда...
– Ты шо, сержант Репин, дурной? – Пономаренко уже буквально орал. – Та срать мне на твою Машу говном из жопы! Пошел на хрен, идиот! Беда у него! Материал шоб вышел на днях, блядь, а то и с тобой беда будет!
Пономаренко отключился. Я в полной растерянности смотрел на друзей. Капкан окончательно захлопнулся. Если я опубликую материал, то с Машей случится что-то нехорошее. А если не опубликую, то огребусь от СБУ.
– Ну, – не выдержал Ренат, – что? Что он тебе сказал?
– Да ничего... Послал подальше.
– Как?!
– Буквально.
Я рассказал ребятам, в какую историю влип. Они задумчиво смотрели на меня.
– Что думаешь делать?
– Ну, как минимум, надо найти и тряхнуть Пономаренко. Этот гомик наверняка что-то знает. Или даже сам причастен.
– А ему-то это зачем?
– Черт его знает, – я задумался. – С одной стороны, ему нет никакого резона похищать Машу, потому что материал он слил мне сам. С другой... С другой, он мог, чтоб ускорить... Но эти же требовали как раз наоборот – не публиковать! Тьфу, короче. Запутался я окончательно. Версии какие-то детские в голову лезут. Но в любом случае, – заключил я, – реакция у него нездоровая. Надо с ним побеседовать. Если не хочет добром, то найти и вынудить.
– А ты понимаешь, – внимательно посмотрел на меня Стас, – что это полковник СБУ?
– А что мне делать? Может, подскажешь? Давай-ка лучше найдем его адрес. Позвони еще раз барыге своему.
– Послушай, Илья, – Ренат задумчиво посмотрел на меня. – Ты подумай, кому выгодно, чтоб ты не публиковал этот свой материал?
– Третьяченке, ясен перец. Ему это хуже ножа.
– А какого ты тогда хрена ломишься к этому... как там его? К полкану этому. Если я правильно понял, они ведь враги?
– Потому, что, во-первых, мне сложно себе представить, что Машу может украсть собственный муж. Это совсем уж клоунада получается, не верю. Вот кто-нибудь из его политических подельников – да, такое допустить возможно. А во-вторых, до Третьяченко мне не добраться. Он крупный делец, у него охрана и прочее. Так что, ребята, давайте думать, как тряхнуть Пономаренко. Сейчас это самый реальный вариант.
В это время зазвонил мой телефон. Я вздрогнул. Номер незнакомый. Снимать трубку отчего-то не хотелось. Неоткуда сейчас ждать хороших новостей.
Телефон продолжал звонить. Ренат и Стас вопросительно смотрели на меня. Нервы ни к черту, подумалось мне. Что-то слишком много всего происходит. Я медленно дотянулся до аппарата, нажал на клавишу приема и включил громкую связь.
– Илья Ильич? – Женский голос в трубке оказался даже приятным. Я расслабился.
– Да, это я. Слушаю вас.
– Вас беспокоят из приемной Артемия Андреевича Третьяченко.
На минуту в нашей комнате стало тихо до звона в ушах.
XXVIII
Я отхлебнул виски. Плевать на сотрясение, меня и без него трясет. Стас и Ренат сидели рядом и тоже методично напивались. Всем было совершенно ясно, что в этом случае никакая перестраховка лишней не будет, и я набрал номер главреда.
– Геннадий Артурович? Репин беспокоит, нужна ваша помощь.
– Да, слушаю, Илья. Чего интересного нарыл?
– Ну, – я чуть замялся, – хвастаться пока особо нечем. Но завтра поздним вечером я встречаюсь с Третьяченко.
– Да ты что?! – Даже не видя шефа перед собой, я почему-то был уверен, что сейчас он вскочил с кресла и принялся мерять шагами кабинет. – А ты не боишься? Где вы встречаетесь?
– Не боюсь, он звонил мне официально, через секретаршу. Где встречаемся, пока не знаю. Пришлет машину.
– С тобой кто-нибудь есть?
– Да, – я покосился на Рената и Стаса.
– Это хорошо. Это уже лучше. Ну, так чем я могу тебе помочь?
– Информацией, Геннадий Артурович. Наверняка вы знаете о нем что-то такое, чего не знаю я.
– Да кому же и знать, как не тебе, – развеселился редактор.
– Я, Геннадий Артурыч, интересуюсь исключительно его женой. А не бизнесом. Хоть симпатий к нему и не испытываю, но у меня никогда не возникало охоты рыться в его темных делишках. Кроме тех, что всплывали сами. Меня интересует исключительно конфликтологическая составляющая. Кто у него внутренние враги? А может, внешние?
– Да врагов-то у него предостаточно, – туманно обронил главред. – Значит, запоминай. Ну, думаю, о том, что он бывший разведчик, ты знаешь. Некоторое время служил в ГРУ, занимался бизнес-структурами, потом уволился и организовал свое дело. Официально первая его фирма импортировала на Украину иномарки. Но, по некоторым сведениям, Третьяченко занимался и посредничеством. То есть организовывал импортерам официальную крышу. Любопытны и запутаны его связи с польскими коллегами, тем более, что именно через Польшу проходили все маршруты доставки автомобилей. Однако с теми, кто пренебрегал его услугами, случались разного рода неприятности. Притом, как правило, именно в Польше. То бандиты нападут, то еще что-нибудь. Сам понимаешь, комар носа не подточит. С точки зрения закона придраться было не к чему.
– Само собой... Понимаю. А дальше?
– Параллельно у него были какие-то дела с бывшим украинским премьером, уличенным в коррупции и сбежавшим на Запад. Надеюсь, помнишь такого?
– Еще бы, – усмехнулся я. – Помню и повод, по которому его отказывались выдавать на родину: сонливость третьей степени, диагноз греческих врачей.
– Вот-вот. Однако и в этом скандале Третьяченко сумел остаться чистым. Не утратил интереса к импортно-экспортным операциям. Имел контракты с турецкими и болгарскими фирмами. Грубо говоря, из Турции возил шмотки, из Болгарии крышевал поставки контрафактных компакт-дисков – в общем, не брезговал ничем.
– Да, когда-то это было прибыльное дело. Но на крупного дельца не тянет.
– Ну да, это все мелочь на самом деле. Особо-то в крупный бизнес в Украине его не пускали, потому что у него есть влиятельные враги из конкурирующих структур, с которыми он чего-то не поделил. Из крупного он имел только строительные подряды в России. Ну, об этом, я думаю, ты и сам помнишь.
Я усмехнулся.
– Тэ-экс, дальше. Что касается его совсем недавней деятельности, то есть версия, что сейчас он занимается поддержкой одного из кандидатов в президенты Украины. Он теневой, конечно, но влиятельный. Неплохой скачок, особенно если учесть, что после закрытия строительных дел Третьяченко был как-то причастен к массовому вывозу украинских и молдавских девушек на Запад, для занятия проституцией. Инфраструктура была продуманной и довольно разветвленной. На местах скоро и оперативно оформлялись документы на выезд. На Западе – в Италии, Франции, Испании – девушкам немедленно предоставляли жилье, и кое-кого из них даже удавалось легализовать. Тем не менее доказать причастность Третьяченко к этому бизнесу не представляется возможным. Хитер, изворотлив и не оставляет ни следов, ни, по возможности, свидетелей. Хотелось бы, чтоб ты ни на минуту не забывал, что это настоящий дьявол в человеческом обличье.
– Спасибо, Геннадий Артурович, – совершенно искренне сказал я. – Всё-то вы знаете.
– Изрядная часть этой информации публиковалась в нашем издании, – язвительно ответил редактор. –
