автомат. Тут же в помещение вошел командир с лейтенантскими погонами американской армии и номером «1» на броне. Он оглядел коридор, поднял взгляд к лестнице. Со второго этажа еще велась стрельба, там еще сражались российские воины.
Бойцы с номерами «4», «7», «16», «18» подошли к лестнице. «Седьмой» сделал несколько выстрелов вверх из трофейного «Калашникова».
Вдруг сверху по лестнице скатилась оборонительная граната, брошенная чьей-то сильной рукой. Граната упала возле командира.
Тот кинул взгляд на «четвертого». В следующее мгновение «четвертый» упал на гранату, закрыв ее своим телом. Другие спецназовцы упали на пол.
Взрыв подбросил «четвертого», дощатый пол под ним задымился. Его товарищи вскочили и, не обращая на него внимания, без лишней тени эмоций продолжили заниматься своим смертоносным делом. Поднявшись по лестнице командир и еще двое бойцов выстрелили в темноту коридора второго этажа газовыми гранатами из подствольников. Затем, не прекращая огня, стали медленно подниматься по лестнице. Удушающий газ не вредил им. «Четвертый» не шевелился. Он был мертв, но это, похоже, никого не волновало. Про него просто забыли.
Еще через семь минут бой был закончен полностью. Наступившую тишину южной ночи нарушал лишь ропот пламени из-за окна. Переступая через трупы русских офицеров, в темный кабинет начальника поста вошли бойцы американского спецподразделения. Окружающую обстановку они видели через приборы ночного видения и тепловизоры, интегрированные в обзорные мониторы их шлемов.
Внимание командира привлек стоявший на столе компьютер. Экран монитора, правда, был разбит осколком, поэтому «первый» вытащил из-под стола системный блок, оборвав все провода. Один из его бойцов извлек из нагрудного клапана маленькую отвертку. Когда системный блок был вскрыт, командир извлек из его высокотехнологичного чрева оба жестких диска и положил себе в ранец. Пригодится…Туда же отправились и флэш-карта, и пара CD, взятых со стола.
Бойцы заминировали здание и покинули его. В 0:20 раздался взрыв, осветивший последнюю мирную ночь Закавказья. А в это время взвод особого назначения, не потеряв ни одного бойца, быстро уходил вдоль горной речки на юго-запад.
…В ночь на 29 июня с военных аэродромов в Великобритании, Германии, Исландии, Гренландии поднялись в воздух стратегические бомбардировщики. С наземных баз в Европе, Турции, на Ближнем Востоке были выпущены в воздух тысячи крылатых ракет, которые взяли курс на север и северо- восток.
Спустя пару часов взлетели ракеты с военных баз и кораблей, находящихся в бассейне Тихого океана и на Аляске.
Наступил «Час-ноль».
В пять часов двадцать минут по московскому времени была атакована российская база ВВС в Армении. В результате ракетного налета было уничтожено 70 % самолетов, погибла половина личного состава. Оставшиеся машины при взлете были атакованы американскими, английскими и турецкими истребителями…
Военное командование в Вашингтоне правильно определило время для удара. Для России, истерзанной многолетними «реформами» и мирно почивавшей на лаврах собственной значительности, воздушный удар НАТО стал полной неожиданностью. А изрядно прохудившаяся противовоздушная оборона, разумеется, не смогла справиться даже с первым эшелоном ракетной атаки. Тысячи и тысячи крылатых ракет ясной летней ночью ринулись на Россию. Москва, Санкт-Петербург, другие крупные города были объяты пожарами и паникой.
Все новые и новые ракеты падали на города, дороги, электростанции, аэродромы, разносили по кусочкам заводы, порты, воинские части, центры командования. И, как казалось в Вашингтоне, не было в России такого региона, который не подвергся бы поражению. А, что касается русских ядерных ракет… В Вашингтоне были уверены, что ни президент России, ни премьер-министр, ни высший генералитет не примут самоубийственного решения. Они были не из тех людей, кто был готов потерять все и умереть за Родину.
Небо над Россией перестало принадлежать ей уже в восемь часов 29 июня.
Теперь уже без особого риска самолеты НАТО хозяйничали в русском небе, обрушивая точечные удары по еще уцелевшим объектам инфраструктуры, наземным воинским соединениям, дорогам, забитыми беженцами.
В восемь тридцать по Тбилисскому времени состоялось чрезвычайное выступление президента США, в котором указывалось: «России, долгое время являвшей собой угрозу всему свободному миру, этой дьявольской империи зла, больше не существует». Уцелевшее российское руководство униженно просило командование силами НАТО не наносить новых ударов и начать мирные переговоры.
Дело, казалось, было сделано. А в Грузии царило настоящее безумие. Люди, преимущественно молодежь, одурманенные многолетней антироссийской пропагандой и сладостным чувством отмщения, бесновались на улицах под национальными флагами. Танцевали лезгинку, останавливали машины, братались друг с другом, пили вино и водку прямо на улицах. 30 июня был объявлен выходным днем. Да и 29 немногие пошли на работу. А выступление президента Грузии привело всех в состояние радостной эйфории. Президент заявила, что русская угроза на севере уничтожена навсегда, что Грузия сделала последний шаг на пути в семью свободных, демократических стран. И что на Грузию по договоренности с США возлагается контроль не только над Абхазией, но и над районом Сочи-Туапсе. Последнее сообщение окончательно помутило разум грузин. «Тбилиси-столица империи!», «Слава Великой Грузии!», «Мы победили!», — такие лозунги и транспаранты сотрясали воздух в грузинских городах.
И только старики чувствовали себя неуютно в этом море нездоровой радости одурманенных людей. «Быть беде» — говорили они.
29 июня. Тбилиси 10:00.
Сергей и Кетеван прорвались наконец через бушующую толпу празднующих горожан. Тбилиси клокотал, как разбуженный вулкан. Пока они шли к автовокзалу, их поздравили, наверное, человек пятнадцать. Один даже предложил выпить с ним. Трое пригласили в гости. Однако супруги всеобщей радости не разделяли.
Сергей приехал в Грузию из Москвы год назад, когда его жена, Кети, или Катя, как называл ее муж на русский манер, снова не смогла преодолеть занавес, воздвигнутый на российско-грузинской границе. Год они пожили в Москве у родителей мужа, потом Кети уехала домой, повидать своих родителей, и как раз в этот момент швейцарское посольство, представлявшее интересы России в Грузии, закрылось, а всем грузинам, имеющим уже на руках билеты в Россию, показали большую дулю. Впрочем, и перед россиянами, находившимися в Грузии, наглухо закрыли дверь. Тогда он приехал к Ней. Для всех друзей и знакомых поступок Сергея был настоящим безумием. Покинуть более-менее сытую Москву и ринуться в полунищую Грузию?! Безумие, глупость, блажь!
Они гостили у Катиной тети, когда началась вся эта свистопляска. Известие об ударе по России застало их утром. С этого момента Сергей уже не улыбался, не шутил. Жена его только могла прижаться к нему, погладить по голове:
— Успокойся, Сережа, все будет хорошо…
Она и сама загрустила. Ей казалось неправильным, все, что происходило. Она сама десять лет прожила в Москве. Она успела полюбить этот город. Ведь там она познакомилась с Ним.
— Что будет хорошо? Что теперь может быть хорошо?! — не сдержался, прикрикнул Сергей на жену.
— Что ты на меня-то кричишь? — возмутилась она. — Я что ли во всем виновата?!
— Нет, — ответил Сергей. — Виновато наше @@@ное, вонючее руководство! Это они с удовольствием развалили армию и превратили страну в один большой бедлам! Грех было по такой стране не ударить! А я про это еще лет пять назад говорил.
— Сережа, почему ты ругаешься матом?! — всплеснула руками Кети. — Я же тебя просила… Не волнуйся. Еще не конец света. Ведь у тебя есть я. Поехали домой. Я приготовлю тебе ванну из трав… Я буду
