Маг хлопнул Рилда по плечу и сказал:
— Поиграй. Развлекись. Выиграй у них золото. Только не забывай задавать вопросы. Узнай все, что сможешь. А я пока попытаю удачи в подвальчике.
Рилд кивнул.
Через толпу, заполнявшую комнату, Фарон прошел к бару. За стойкой на высоком табурете сидел хозяин — старый, иссохший, одноногий Ним, который своей злостью мог бы соперничать с любым демоном, вызванным Мастером Магики. Старик беспрестанно рычал, сыпал угрозами, непристойно бранился, отдавал приказания разносившим напитки рабам-гномам и сдерживал свое раздражение лишь для того, чтобы подставить ладони под сыплющееся в них золото, и то только на время, пока наполнялась его горсть. За эту плату он предлагал потертый кожаный номерок с несколькими ключами.
Получив все это, Фарон прошел под арку позади стойки и спустился по нескольким ступенькам. Внизу его ждал истинный бизнес 'Бриллиантовой шкатулки', из-за которого Ним и не считал нужным иметь какие- либо наружные вывески.
В Мензоберранзане, где безраздельно господствовали богиня и ее жрицы, несколько женщин из темных эльфов, живших в крайней нищете, сочли возможным продавать свое тело. Соответственно, выбор у мужчин был не большой: либо эти — немногочисленные и на редкость непривлекательные — создания, либо представительницы других рас.
Но для мужчин, обладающих достаточно тяжелым кошельком, была еще одна возможность. Дело в том, что в промежутках между боевыми действиями с иными цивилизациями Подземья города дроу иногда вели войны между собой. Изредка такие конфликты приносили трофеи в виде пленниц. По закону полагалось их пытать, допрашивать и убивать. Это было разумно. Но в некоторых случаях Ниму удавалось подкупить офицеров и получить пленниц. Он тайно приводил их сюда, в подвал «Бриллиантовой шкатулки».
Ним шел на все эти сложности и затраты, точно зная, что найдется много мужчин в городе, готовых щедро заплатить за возможность унизить женщину. В его заведении состоятельный посетитель мог делать с пленницей все, что его душе угодно; постоянных клиентов Ним даже снабжал бастинадо, как он называл специальные палки для битья по пяткам, а также жаровнями с тлеющими угольями, тисками для пальцев и тому подобным. Его единственным условием была дополнительная плата, если на товаре оставались долговременные отметины.
Фарон никак не мог понять, почему верховные матери не прихлопнули публичный дом, как только его существование стало всем известным секретом: на первый взгляд это казалось поощрением вопиющего неуважения к правящему полу. Но, возможно, они оставили его, чтобы у мужчин было убежище, где можно излить свои возмущение и обиды, а потом почтительно вести себя в Доме. Более того, похоже, Ним отдавал им солидную долю выручки.
Во всяком случае, «Бриллиантовая шкатулка» казалась вполне приемлемым местом для сбора нужной информации, особенно если в ней имелся свой шпион. Фарон не был уверен, что он у него еще есть.
Лестница привела в коридор с нумерованными дверьми. Из-за некоторых дверей еле слышно доносились стоны нежной страсти и жалобные вскрики.
Маг дошел по коридору до четырнадцатого номера, помедлил немного, потом нашел в связке самый большой ключ и открыл дверь.
На постели в кандалах, охватывающих запястья и лодыжки, сидела Пелланистра. Она совсем не изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз, те же крепкие ноги, то же лицо сердечком, только чуть больше шрамов, разбитая губа и совсем свежий синяк под глазом; похоже, последний посетитель тоже избил ее.
Она подняла глаза, увидела гостя и выбросила вперед руки с длинными ногтями. Но магия, управляющая телом пленницы, тут же пронзила ее болью.
— Привет, Пелланистра, — поздоровался Фарон. Она плюнула в его сторону и поморщилась$7
— К сожалению, должен заметить, что этим ты только вредишь себе. — И он сделал шаг вперед, протянув руку. — Давай просто поговорим, как в прежние времена. Если хочешь, я даже сниму кандалы.
— Мы уже разговаривали. И договорились, — огрызнулась она.
— Я избегаю длительных разговоров, когда собеседник сидит на полу; это унижает мое достоинство. Давай же руку, будь умницей.
Она не приняла помощи и, гремя цепями, с трудом поднялась на ноги. От нее пахло отвратительными духами, которыми Ним заставлял ее пользоваться.
— Ну вот, разве так не лучше? — спросил он. — Хочешь снять кандалы?
— У нас был договор, из-за него я согласилась отложить свою смерть.
— Я хочу, чтобы ты пригласила меня сесть.
— Ты бросил, ты предал меня!
Фарон развел изящными руками и сказал:
— Все хорошо, жрица. Ты считаешь необходимым осыпать друг друга бранью и тратить время впустую? Да, я тебя нанял. Ты отлично поработала — во всяком случае, свободу ты заслужила, — но мои обстоятельства изменились. Уверен, ты об этом кое-что слышала.
— Слышала, что ты поставил не на ту сестру, и Грейанна провела тебя. Она убила Сэйбл, а ты оказался не способен это предотвратить. Она убила бы и тебя, если б ты не удрал, поджав хвост, в Магику.
Фарон криво улыбнулся:
— Не уверен, что буду поощрять скальдов, если они надумают именно так излагать историю моей жизни, складывая обо мне эпические песни.
— Но после того как ты устроился в Брешскую крепость и получил возможность уходить и приходить когда вздумается, ты должен был прийти сюда, ко мне.
— Мог бы. Но обращаться к тебе я считал несколько неудобным.
— Я могла бы помочь тебе, как помогала и до этого.
— Увы, нет. После моего ухода из Дома Миззрим, я не нуждался больше в сведениях о благородных Домах. Теперь для меня важным стало соперничество среди магов. Но даже если среди твоих гостей они иногда и появляются, то сомневаюсь, что они шепчут тайные свои заклинания в твои ушки. Мы, волшебники, держим рот на замке, когда речь заходит о наших открытиях.
— Ты не знаешь, каково это было… каково это было
Фарон поднял руку:
— Пожалуйста, не надо. Ты все усложняешь. Переведи дыхание и подумай. Ты — враг Мензоберранзана, и моя забота о тебе всегда была ограничена. Да и как могло быть иначе? Разумеется, мой патриотизм не настолько силен, чтобы упустить возможность выкупить тебя у Нима или, если это не удастся, помочь тебе бежать отсюда. Но не раньше, чем ты исполнишь все условия нашего соглашения. Не сомневаюсь, что ты помнишь свое обещание обеспечивать меня сведениями в течение полных двадцати лет. Я признаю, что у тебя не было другого выхода, но так уж получилось.
— Прекрасно, — фыркнула она. — Ты прав, я выгляжу смешно. Бросив меня, ты поступил как любой здравомыслящий дроу. Так чего же ты, во имя Ллос, хочешь от меня теперь?
Он повел рукой:
— Так, может быть, мы?…
Женщина холодно кивнула в ответ, и оба сели: она — на свою просторную восьмиугольную постель, а он устроился в удобном гранитном кресле с мягкими подушками.
— Вот так гораздо лучше, — сказал Фарон. — Не хочешь ли выпить вина?
— Вот в этом ты всегда делал успехи.
— Очень хорошо. Представляю, как тебя забавляет мое нынешнее положение. Только богиня знает, сколько лет я терпел враждебный и бесстрастный мир учености, наделял знаниями энергичных молодых людей, расширял границы мистических искусств…
— …убивал других волшебников из-за талисманов.
Он ухмыльнулся:
