Коленьки!
– Знаешь, – она развернулась к нему лицом, – он больше, чем любовник!
– Что ты хочешь этим сказать?! – Скрипач захлебнулся от негодования. Как ни странно, ему даже стало казаться, что она рада его внезапному появлению.
– Мы любим друг друга, и ты здесь лишний! – ошарашила она. – Я ждала, когда ты соизволишь приехать, чтобы решить вопрос с разводом.
– Вот это да! – выдохнул Скрипач, опускаясь в кресло.
– Мне надоело бояться. Бегать от журналистов, видеть в каждом незнакомом человеке в подъезде киллера. Вздрагивать от телефонных звонков.
– Чего ты мелешь! – взревел он, забыв о соседях. – Ты подумала о дочери? Или твой Коленька будет платить за ее учебу? На хрена ему чужой ребенок?
– Татьяна – не твоя дочь, – она отвернулась к окну. – А его!
– Что?! – не веря своим ушам, воскликнул Скрипач.
– Да, – Ксения наморщила носик. – Мы встречаемся с Николаем почти семнадцать лет.
– Ну ты и стерва!
Перед глазами Скрипача пронеслась свадьба в далеком уральском городке. Потом обхватившая своими маленькими ручонками его пальцы и пританцовывающая в ползунках Танюшка, делающая свои первые шаги. Вот он фотографирует ее на берегу моря, катает на пони, радуется тому, как она рисует... Обида стала душить Скрипача, а грудь сдавило. Как?! Столько лет он был рогоносцем?! Распутывая преступления государственной важности, отправляя за решетку преступников, не заметил у себя под носом интрижки супруги, которую до этого дня считал верной и преданной? Лох! Ради нее и дочери пошел работать, по сути, ассенизатором. Хотел дать образование чужому ребенку. Идиот! Да меня все используют! – неожиданно осенило его. Злость на весь мир захлестнула горячей волной. Ему почти пятьдесят. А у него ничего нет. Та, ради кого учился, горбатился, недосыпал, рисковал, оказалась не его ребенком! Даже в собственных глазах, перед своей совестью нечем оправдать свершенные злодеяния. Впереди пустота. Позади тоже. Скрипач ужаснулся. Жизнь прожита зря. Ему стало жалко умерших родителей, которые, оказывается, нянчили чужую внучку. Почему она не сказала этого раньше? Ведь все можно было исправить! Кому он сейчас нужен? Здесь, в этом доме, городе, во всей вселенной он чужой. Виноваты все вокруг. Та, которую считал самым близким человеком на свете, ждала момента, когда он шагнет за порог, чтобы броситься в объятия другого, родители, давшие жизнь недоумку, страна, выбросившая его на помойку, Таровский...
Неожиданно Скрипач осознал, что теперь его никто и ничто не держит. Раз самым близким можно предавать и делать подлости, почему он должен думать о чем-то возвышенном? Да ведь весь народ этой страны нехороший, неожиданно осенило Скрипача. И почему его должно заботить, рванут или нет завтра в центре этого города, заполненного нечистью, бомбу какие-нибудь Бен Ладены? Гори все синим пламенем! Он будет мстить всему миру, всем этим жалким людишкам с животными инстинктами и меркантильными интересами. Когда-нибудь о его злодеяниях, которые затмят преступления всех вместе взятых маньяков, узнает эта жалкая женщина и поймет, что все, что он натворил, из-за нее! Пусть тогда эту избалованную тварь мучает совесть! Ксения – главная причина его превращения в исчадие ада. Ей будут плевать вслед соседи, шарахаться коллеги по работе, отворачиваться прохожие. От этих мыслей стало легче.
Антон злился. Допросив пленников, они еще час прождали бойцов СОБРа, которым передали бандитов, и только после этого выдвинулись на поиски группы Дрона. С майором по-прежнему не было связи. По распоряжению Ибрагимова над районом развалин прошли вертолеты, но пилоты никого не обнаружили.
Обратно идти было легче. Подъемов было меньше, а спуски стали длиннее. Тем не менее, когда за деревьями, в седловине, стали различимы развалины каменных строений, солнце уже освещало лишь верхушки деревьев.
Антон поднял руку вверх и продублировал сигнал голосом:
– Всем стоять!
Шедший впереди Джин, по примеру Шамана переодевшийся под боевика, был без «ПУ» и не расслышал команды.
– Догони горца! – не решившись кричать, Антон, не оборачиваясь, ткнул пальцем в грудь Шамана.
Чеченец бросился за товарищем.
– С этого места парами, – дождавшись, когда Шаман остановит Вахида, приказал Антон. – Дистанция на расстоянии зрительной связи. Шаман с Джином пойдут впереди.
Не считая офицеров чеченцев, получилось три пары. В случае засады их внешность и экипировка собьют с толку кого угодно. Это даст возможность основным силам развернуться к бою.
Полоса, которую спецназовцы могли осмотреть за один заход, была шириною не больше полусотни метров. Если был бой, то они наткнутся на гильзы, обрывки бинтов и прочие признаки произошедшего вооруженного столкновения. То, что Дрон нарвался на бандитов, сомнений уже не вызывало. Антон отгонял самые страшные мысли, лезшие в голову. Он попросту не мог себе представить группу без непоседливого майора. Потеря Стропы и Шаха были не менее болезненными. Возможно, они просто ранены, а спутниковый телефон выведен из строя. Либо и вовсе не пострадали и сейчас, лишившись связи с основной группой, преследуют бандитов. Филиппов даже допускал третий вариант. Пусть они в плену, а духи решили использовать их как приманку, и группа направляется в ловушку. Не мальчики. Выкрутятся. Тем более известно не только количество бандитов, но и состав банды. Разношерстное войско, состоявшее из отщепенцев разных национальностей, мало пригодно для разборок со спецназом ГРУ. Если все-таки в таком количестве бандиты решились помериться силами со спецназовцами, значит, они недалекие люди и имеют слабое представление, с кем имеют дело.
Джин, а за ним Шаман дошли до остатков каменной ограды ближайшего дома.
– Всем стоять! Осмотреться! – не сводя взгляда с чеченцев, едва слышно скомандовал Антон и опустился на одно колено. Продолжая держать в поле зрения чеченцев, он направил ствол «винтореза» на купы берез левее строений.
Тем временем Джин пригнулся, прошел вперед и заглянул через забор. Вновь укрылся за ним, одновременно что-то сказав Шаману. Тот перебежал правее, на практически открытое место, и упал на землю. Осторожно приподнял голову и посмотрел вперед.
– Чего они там? – сдавленным голосом произнес Лавр.
Антон сдвинул головной телефон и потер ухо. Оно было мокрым от пота и страшно чесалось.
Неожиданно Джин выпрямился, перемахнул через наваленные груды камней и перебежал к уцелевшей стене дома, где присел на корточки. Антон заметил, что он с кем-то говорит. Время словно остановилось. Устав ждать, Филиппов встал и увидел в проломе голову человека. Вернее, силуэт головы. Вот он вновь исчез. Тем временем Шаман медленно поднялся. Оглядевшись по сторонам, сделал знак рукой «все чисто». Сомнений не было – в развалинах находился кто-то из своих.
– Всем внимание! – направляясь к Джину, на ходу заговорил Антон. – Москит на месте. Остальным занять позиции на флангах.
Подойдя к Джину, Антон увидел сидевшего у стены Стропу. За этот день он страшно изменился. Лицо было бледным. Нос заострился. Вокруг глаз синева. Грудь, голова в запекшейся крови. Левое предплечье перетянуто косынкой, а рука замотана поверх одежды бинтом. Куртка превратилась в лохмотья.
– Где остальные?
– Шаха спрятал... Там, – он показал взглядом куда-то вправо. – В яме. Сил нет тащить.
– Убит? – упавшим голосом спросил Антон.
– Говорит, живой, – ответил за Стропу Джин. – Ранен.
– Дрон?
– Не знаю, – слова Стропе давались с трудом. – Шах сильно... Помогите лучше ему...
Антон обернулся, отыскал взглядом Москита и поманил его рукой:
– Шаман, поменяй доктора. Джин, найди Шаха.
Без лишних слов чеченец направился в сторону, куда указывал Стропа.
– Нарвались, – Стропа облизал потрескавшиеся губы. – Не доходя этого места. Врасплох застали. Они ждали. Там много тел...
