слегка отодвинулся от стола. В руках у бандита ничего нет. На нем рубашка и брюки. В таком случае пистолет можно вставить только за пояс на спине. Времени на то, чтобы его достать, понадобится немного, но и Джин, если не упустит момент, успеет метнуть в него стул и броситься следом.
Гурно с делано тревожным видом вошел на веранду:
– Завтра надо ехать.
– Мы не собирались у тебя долго задерживаться, – как бы между прочим заметил Джин. – Куда?
– Все, что вы просили, привезут на Соколиную гору, – Гурно показал рукой в сторону. – Это двадцать километров отсюда.
– По дороге есть посты? – не сводя с Гурно испытующего взгляда, спросил Виссар.
– Один, – Гурно отмахнулся, давая понять, что это несерьезная преграда.
– Как говорится, у тебя здесь все схвачено? – Джин смахнул со стола невидимые крошки и поставил на него локти.
– И все же, скажи, – Гурно внимательно посмотрел в глаза Джину, – зачем вы здесь?
– Мы приехали разобраться с людьми, из-за которых была сорвана акция, а я угодил в психушку, – ответил за Джина Виссар. – Или ты хочешь сказать, что чеченец должен прощать такие вещи? Тогда во всем мире нам будут плевать в спину. Они называли нас братьями, а сами помогают кафирам! Так выходит?!
Виссар испытующе смотрел на Гурно. Тот отвел взгляд в сторону, взял за спинку стул и отодвинул от стола:
– Не мое это, конечно, дело, но Косово не то место, где можно вести себя таким образом, – он медленно сел на свое место. – Не может такого быть, чтобы албанцы по злому умыслу испортили ПЗРК. Просто были неисправны, вот и все. Зачем оружие? Надо поговорить. Пусть оплатят все ваши расходы.
– Оружие на всякий случай, – более спокойным тоном заговорил Виссар. – Там, где крутятся деньги, и немалые, оно не помешает.
– Делай, как знаешь, – пожал плечами Гурно. – Только ни при каких обстоятельствах не впутывайте меня.
Джин по интонации и выражению лица Гурно понимал: он говорит, чтобы поддержать разговор и не вызвать подозрения у гостей. Их судьба предрешена.
– Какие планы на сегодня? – спросил Шаман.
– Уже стемнело, – словно сожалея об этом, Гурно посмотрел на погрузившийся в сумерки двор. – Сейчас поужинаем, потом отдыхать. У меня для всех найдется место. С рассветом едем решать ваш вопрос.
– Ты живешь один? – как бы невзначай спросил Джин. Его насторожил разговор об ужине. До сих пор Джин здесь больше никого не видел, а между тем его кто-то должен готовить.
– Еду мне приносят с хозяйской кухни, – догадался, о чем подумал Джин, Гурно. – Сколько надо. Я уже сказал повару, что у меня гости. Поэтому не напоил вас даже чаем.
– Ничего, – отмахнулся Джин. – Разве за это надо просить прощения?
Говоря это, он размышлял над перспективой быть отравленными. Ничего не стоит повару добавить в тот же чай мощный транквилизатор. Тогда всех четверых можно запросто погрузить ночью в машину и вывезти куда угодно.
Он посмотрел на Шамана и понял, что тот думает точно так же.
– Гурно, спасибо за заботу и гостеприимство, – Джин поднялся. – Но я, кажется, немного болею. Покажи, где мне можно лечь. Не надо сегодня ужинать.
– Как хочешь, – легко согласился хозяин дома и вышел из-за стола.
Джин отказался от трапезы для того, чтобы контролировать ситуацию.
В небольшой комнате, прямо на ковре, Гурно раскатал несколько тонких, синего и красного цвета матрацев, достал из единственного здесь шкафа небольшие, с вышивкой подушки и стопку одеял из верблюжьей шерсти.
– Если бы ты приехал ко мне в Чечню, я бы тебя уложил как на облако, но здесь... – Гурно развел руками и придирчиво оглядел комнату, словно сам впервые в ней оказался, – будем довольствоваться тем, что есть.
– Ты хочешь меня обидеть? – насупился Джин.
– Почему? – брови Гурно поползли на середину лба.
– Я что, женщина – спать на перинах?
– Извини, если не так сказал, – пожал плечами Гурно и, пожелав хорошего отдыха, вышел.
Антон забрал у полицейского документы, сунул во внутренний карман ветровки и уселся за руль. Блюститель порядка, потеряв интерес к «журналистам» ненавистной ему страны, направился к следующей машине. Его напарник с нескрываемой злостью рассматривал джип. Он стоял на противоположной стороне дороги и занимался машинами, въезжающими в Сербию. Сейчас из Косово никто не ехал.
– Пронесло! – выдохнул сидевший на заднем сиденье Банкет.
Вопреки распоряжению Антона он произнес это на родном языке.
Антон осуждающе посмотрело на него в зеркало заднего вида:
– Мой друг имеет плохую память? Тогда ему не место в разведывательных частях.
– Прошу прощенья, – снова перейдя на английский, стушевался майор.
Антон завел мотор и тронул машину с места.
– Если ты считаешь, что все уже позади, то ошибаешься, как раз таки наоборот, – Антон посмотрел на Банкета в зеркало заднего вида. – Мы выехали с относительно безопасной территории. К тому же впереди посты намного серьезней, чем сербская полиция.
Через километр, справа от дороги, они увидели небольшое кирпичное сооружение, над которым развевался выгоревший на солнце флаг ООН. Два сваренных из тонких рельсов ежа, которые могут остановить лишь мотоциклиста, спираль колючей проволоки и шлагбаум.
Антон снизил скорость и включил поворот.
– Можете особо не волноваться, – он насмешливо посмотрел на сидевшего справа Дрона. – Сейчас здесь стоят французы.
– Вы заставили меня понервничать, сэр! – возмутился на английском Дрон. – Теперь я понимаю, почему мне было приказано занять место рядом с вами.
Антон надавил на тормоз и выключил передачу.
К машине подошли двое миротворцев. Один остался чуть в стороне, за вертикально стоявшей бетонной плитой.
Антон протянул в окно документы и на языке туманного Альбиона поприветствовал солдат.
– Какова цель вашей поездки? – разглядывая водительское удостоверение, спросил на плохом английском француз.
– Мы едем снимать фильм.
– Что? – спросил длинный и худой солдат.
– Мой друг долго жил в Париже и хорошо знает ваш язык, – Антон толкнул Дрона в бок.
Тот вышел наружу.
Спустя пять минут они ехали дальше. Ничто особо не напоминало о недавних боях. Лишь в некоторых селах были остовы разрушенных зданий. На въезде в Митровицу их снова остановили. Это были американцы. Они практически ни к чему не придирались. Грузный сержант лишь записал в портативный компьютер номер машины, имена водителя и пассажиров.
Миновали сербскую часть города и ровно в десять въехали на мост, который соединял две половины города. Теперь они были враждебны друг к другу. Антон знал, сербы боятся ходить сюда, албанцы, напротив, чувствуют себя уютно везде.
– Если все пойдет по плану, то сегодня вечером мы покинем эту территорию, – проговорил Антон.
– Однако албанцы не бедствуют, – заметил с заднего сиденья Банкет.
– Да, – согласился Дрон.
Они ехали по улице, вдоль которой стояли настоящие дворцы.
– Не Рублевка, конечно, но и не гетто, – цокнул языком Антон. – И это при тотальной безработице и
