— Только деньги вперед, — предупредил таксист.
— Какой разговор?
Чана уставился в окно, размышляя над случившимся. Что могло произойти? Неожиданно его словно ударило током. На лбу выступила испарина. Хатуев вдруг подумал, что неприятности могут быть как-то связаны с его поездкой в Киев. Что, если, пока он ехал, украинские спецслужбы проявили незаурядные способности и вычислили, кто виновен в убийстве троих милиционеров и двух женщин? Наверняка это наделало шума, и на ноги были подняты все силовые структуры. Вдруг Чана где-то допустил ошибку? А если Байсагара взяли? Они ехали в разных вагонах и еще в Киеве договорились, что общаться не будут до самой Москвы. Нет, тогда и его бы замели…
— Приехали, — отвлек его от размышлений таксист.
Чана протянул водителю деньги:
— Если через двадцать минут не вернусь, уезжай.
— Хорошо, — кивнул мужчина.
Чана знал, что вернется.
На первом этаже расположенного напротив станции метро здания была парикмахерская. Ее владелец ингуш. Он жил по соседству с дядей и, если с тем приключилось несчастье, должен знать об этом.
Арслан был в кабинете. При появлении Чаны ингуш переменился в лице и встал из-за стола.
«Не надо было приходить к нему», — почему-то подумал Чана и протянул для рукопожатия руку.
— Зачем пришел? — ошарашил Арслан. — Мог бы позвонить, назначить место, где встретиться.
— С чего такой нервный? — удивился Чана.
— Потому что боюсь, — честно признался Арслан. — Вдруг тебя тоже решат арестовать, и именно в моем салоне.
— И что? — нахмурился Хатуев, не понимая, к чему клонит ингуш.
— Твои земляки до последнего не хотели сдаваться, — бросив взгляд на двери, перешел на шепот Арслан. — Ранили мента…
— Значит, их арестовали? — напрягся Чана.
— Всех убили, — цокнул языком Арслан.
— Что? — не поверил своим ушам Хатуев и медленно опустился на стоящий у стены диван. — Повтори, что ты сказал?
— Атаби и еще трех человек, которые ехали с ним в машине, убил спецназ ФСБ.
— Где это было?
— У гостиницы на Тверской. Ночью…
До такси Чана дошел как во сне. Он пришел в себя, когда водитель тронул его за плечо и снова спросил:
— Куда ехать?
— Прямо, — глядя перед собой, ответил Хатуев.
По всему выходило, он остался один. Кому передать деньги, которые он привез, и перед кем отчитываться? Ведь до сих пор он рассказывал дяде, как ехал, показывал билеты, чеки из гостиниц, отчитывался за так называемые потраченные командировочные. Потом тот отправлял его в Чечню.
«Если со мной что-то случится, знай, здесь ключ от банковской ячейки, в которой ты найдешь деньги, — всплыли в голове слова Атаби, который во время этого разговора стоял на стуле у кухонного окна и вставлял в гардину пластиковую заглушку. — На десятой купюре, помеченной крестиком, — два номера телефона. Последние цифры поменяешь местами и позвонишь. Тебе ответят и скажут, как быть дальше».
Шли вторые сутки пребывания Джина в следственном изоляторе Чернокозово. И хотя условия содержания здесь были намного лучше, чем в Москве, когда они разыграли целый спектакль, чтобы вынудить Селедина сотрудничать, все же на родине в роли сидельца он чувствовал себя неуютно. Немудрено, Чечня — маленькая республика. Каждый может иметь общих знакомых. Очень легко вывести человека на чистую воду. К тому же Джин долгое время работал в милиции, в Курчалое и окрестных селах его хорошо знали. Но ничего не поделаешь, чеченцев в группе немного, а такие задачи — не редкость.
Кроме Джина, в камере сидели еще три человека. Двое, Дага и Хамзат, — за мошенничество. Решили получить компенсацию за разрушенное жилье, на самом деле просто подделали документы. Подобные преступления в республике сплошь и рядом. Еще один, Карим, — за драку. Что-то не поделил с соседом. Джин оказался в этих стенах якобы за наезд на человека. Ехал из соседней области и сбил на «Жигулях» шедшего вдоль дороги пьяньчужку. Вместо того чтобы оказать помощь, скрылся. Но и его дело не безнадежное. Родственники будто бы уже почти решили вопрос с потерпевшим, и скоро Джина выпустят.
Сегодня из соседней камеры к ним переведут Мусоста Нагаева. Чтобы перевод не выглядел подозрительным, там начнут ремонт. Едва Джина заселили сюда, чтобы притерся, Нагаеву сообщили про предстоящее изменение условий содержания. Ничего удивительного в этом не было. В СИЗО после недавней проверки президентом Чечни шла реконструкция. В камеру Нагаева уже заглядывали строители, которые произвели замеры и подсчеты.
Джин сидел за столом и перебирал четки. Дага с Хамзатом смотрели телевизор. Карим спал. В коридоре послышался шум, звякнул засов, и двери открылись. Несмотря на то что с Мусостом при захвате и после контактировал лишь Габбро, да и то в маске, Джин испытал легкое волнение. Вдруг что-то не заметил и бандит сейчас узнает его — например по голосу?
— Здравствуйте, — поприветствовал Мусост всех на чеченском языке и обвел камеру уставшим взглядом. Выглядел он неважно. Лицо пожелтело и осунулось. Щеки ввалились.
Джин ответил на приветствие и, на всякий случай, показал на свободное место.
— Я к вам ненадолго, — расправляя матрац, вздохнул Мусост.
— Все так поначалу думают, — глядя в экран телевизора, сказал Джин.
— Ты не так меня понял. — Мусост прошел к столу и сел напротив. — Меня эти шакалы держат в одиночке.
— Что же ты наделал?
— Справедливости хотел… — Мусост обвел взглядом камеру. — Давайте знакомиться?
— Меня Ваха зовут. Я из Джугурты. ДТП. В России человека сбил и не остановился, — представился Джин.
— Если в России, то ты не человека сбил, а свинью, — неожиданно зло ответил Мусост.
— Ты прав, — кивнул Джин.
— Меня Мусост Нагаев зовут, — назвал свое имя бандит. — До войны в Грозном жил. Потом где придется…
— Ты моджахед? — напрямую спросил Джин. — За это сидишь?
— Еще не сижу, — грустно улыбнулся Мусост. — Срок начнется после суда.
— Почему? — удивился Дага, краем уха слышавший разговор. — Все зачтется с момента задержания.
— Мне все равно. — Мусост потер заросший густой щетиной подбородок.
— Почему? — не унимался Дага. Тема так его заинтересовала, что он тоже подсел к ним за стол.
— Мне пожизненное дадут, — ответил Мусост.
— Убил много? — Дага замер в ожидании ответа.
— Да не так чтобы очень, — уклончиво ответил Мусост.
Не мигая глядя в глаза бандита, Джин осторожно наступил ему под столом на ногу.
Тот понял, что так его предупреждают о том, что лучше молчать о своих подвигах, и тут же перевел разговор в другое русло:
— Я семь лет назад уже попадал сюда. Не то, что сейчас, было. Заставляли постоянно сидеть и смотреть на двери. Молиться запрещали.
— Мне брат рассказывал, — соглашаясь с ним, кивнул Дага. — Еще били.
— У тебя брат воевал? — прищурился Мусост. — Скажи имя. Может, знаю.
— Руслан его имя, — Дага вздохнул. — Моджахеды называли его Слоном.
