актах на списание оружия и боеприпасов, уничтоженных взрывом на одном из складов Дальневосточного округа семь лет назад.
– Ты меня особо не удивила, – хмыкнул Линев, многозначительно посмотрев на Антона. – Могу рассказать, как он оказался в Москве.
– Расскажите. – Скрестив на груди руки, Настя прислонилась к стене спиной.
– В начале девяностых какая-то часть была выведена из Восточной Европы и расформирована в одном из центральных округов. Оружие и боеприпасы были загружены в эшелоны и отправлены на другой конец страны для сдачи на базу хранения, которая тоже подлежала сокращению. Пока эшелон идет до станции назначения, проходит почти месяц.
– То есть, когда груз отправляли, склад на Дальнем Востоке еще был? – не удержался Антон.
– Именно так. А когда он туда пришел, его уже не стало. Железнодорожники переадресовывают груз обратно, на ту часть, из которой он прибыл.
– То есть которой уже тоже не существует, – догадалась Настя.
– Совершенно верно. А дальше этот летучий голландец может оказаться где угодно. Пожар, подтасовка документов – и баста.
– Кто-то наверняка за это хорошо сел.
– Мелочь одна, – поморщился Линев. – Много при загадочных обстоятельствах отправились на тот свет или просто пропали без вести. Если учесть, что за три года в Чечне исчезло двадцать пять миллиардов долларов от торговли нефтью, то можно смело утверждать, что часть из них пошла на оплату и этих услуг.
– Я краем уха слышал об этом. – Антон посмотрел на Настю: – А можно еще кофе?
– Как семья? – сменил тему Данила.
– Нормально, – на секунду задумавшись, ответил Антон. – Какие планы на сегодня?
– Нужно продумать вариант выхода на Тарана.
– А Алу? Он ведь знает нас в лицо.
– Меня он никогда не видел. Да и вам можно соответствующую легенду придумать. Депортация проводилась тайно, ни в прессе, ни по телевидению она не освещалась. Приехали в Англию, заметили за собой слежку и решили повременить с покушением. За это время Мусаева кто-то без вас грохнул, вот вы и вернулись.
В комнате зазвонил телефон. Выключив газ, Настя вышла.
– Есть более простой способ, – воспользовавшись этим, негромко заговорил Антон. – Можно вывести из игры Алу. В этом случае на Тарана выйдет уже другой представитель террористов.
– А если им окажется опять человек, который вас знает в лицо?
– Маловероятно. Да и некому больше.
– А что ты ему собираешься инкриминировать? – Данила с интересом уставился на Антона: – У нас на него практически ничего нет, за исключением того, что вы о нем рассказали.
– Если нет веских оснований на его арест, оставь эту проблему мне, – сказал Антон.
Лицо Линева сделалось мрачным.
Филиппов встал, разлил по чашкам приготовленный Настей кофе и, вновь усевшись, вздохнул:
– Другого выхода я не вижу.
– Все это выходит за рамки закона. – Данила отвел взгляд в сторону. – Не боишься?
– Не боятся только дураки. Но сидеть и ждать, когда этот контуженый горец всплывет уже в качестве исполнителя какого-нибудь теракта, я не намерен. Если ты против, ставь вопрос о замене команды.
– Не кипятись, – контрразведчик нахмурился. – Я все понимаю. Просто за тебя и твоих парней переживаю. Прокурору будет без разницы, кого ты уничтожил. Боевика, приехавшего сюда для проведения какой-то акции, или простого обывателя.
– Слушай, я уже этих песен за свою службу столько наслушался, – поморщился Антон. – Давай работать так, как было заранее определено. Ты занимаешься своим делом, то есть обеспечиваешь нас информацией, организуешь взаимодействие с другими силовыми структурами и находишься на виду…
– Антон, – перебил его Данила, – ты не так меня понял. Я к тому эту тему затронул, чтобы вы не наломали дров. Надо делать все так, чтобы в случае чего даже применение оружия было оправданным.
Антон откинулся на спинку стула и удивленно уставился на Данилу:
– Неужели ты думаешь, что я сейчас брошусь искать, где живет этот чертов Алу, а потом поставлю возле его подъезда Завьялова в маске и с пистолетом в руке, как обыкновенного мокрушника?
– Хорошо, – Линев примирительно поднял руки, – сдаюсь.
Разговор был прерван появлением Насти:
– Товарищ капитан, там сообщение вам поступило.
Линев встал из-за стола и вышел.
Еще с минуту посидев, Антон ополоснул под краном чашки из-под кофе, вытер стол и направился следом.
Линева он застал сидящим на диване. Заложив руки за голову, тот о чем-то напряженно размышлял.
– Таран встречался с Гвоздем. О чем говорили, неизвестно, – ответил Данила на немой вопрос Филиппова. – И Родимов утвердил ваши кандидатуры на участие в операции.
Шипилову не удалось переждать неприятности на больничной койке. Отсутствие страхового полиса, паспорта, а также удовлетворительное состояние стали весомым аргументом для его выписки. То же было и с Совой.
– Ты Гвоздю зачем позвонил, что нас выписали? – не разжимая челюсти, процедил Шипа.
– У меня ни денег, ни документов. Одежда в хлам. Попросил, чтобы из больницы забрал, – ответил Сова. – А насчет тебя я ничего не говорил.
– Интересно. – Шипа оглядел ободранные стены и обвалившийся потолок комнаты, расположенной в старом заброшенном здании. – Зачем он нас сюда позвал?
– От дома недалеко, – Сова достал сигарету. – Знает, что у тебя нога болит.
Они услышали шум подъехавшей машины. Переглянувшись, Сова и Шипа выглянули в окно. Ко входу здания направлялись Гвоздь, Крюк и… Шипа не поверил своим глазам. Таран!
От страшной догадки перехватило дыхание, а ноги предательски затряслись.
– Сваливаем, – едва не теряя сознание от страха, скомандовал он Сове.
– Зачем? – одними губами улыбнулся тот и невесть откуда взявшимся обломком кирпича двинул Шипе в лоб.
Удар был не сильным, но от неожиданности Шипа упал. Из глаз брызнули искры, а по лицу потекла теплая кровь.
– Ты чего?! – прикрываясь рукой от нависшего сверху Совы, испуганно пробормотал он.
С лестницы уже отчетливо доносились шаги. Они отдавали каким-то мистическим гулом в пустых комнатах умершего дома. Эхом повторялись на заваленных мусором, обвалившейся штукатуркой и битым кирпичом лестничных клетках.
– Вот вы где! – раздался за спиной голос Тарана.
Шипа медленно поднялся и, опустив голову, развернулся в сторону своего палача. Неожиданно он почувствовал, как страх ушел, сменившись апатией и безразличием. Неизбежность приговора и осознание того, что он живет последние минуты на этом свете, парализовали все чувства. Он с тоскою смотрел в пол, покрытый толстым слоем пыли, и не понимал, как такое могло произойти именно с ним. До сих пор ему казалось, что смерть где-то далеко. Что он вообще вечный, а сейчас должен шагнуть в пустоту, не оставив после себя ничего…
– Ведите его в подвал.
Шипа с тоскою оглянулся на окно, за которым был виден кусок синего неба с несущимся по нему облаком, затем перевел взгляд на Тарана:
– А можно здесь?
