– Нет!
Ее глаза были влажными от слез. Указательный палец напоминал острую рапиру. Лея Маркис кинулась к нам.
– Я не допущу этого!
Честно сказать, я ожидал, что она бросится на меня. Но Лея, обхватив брата за шею, оттащила его на несколько шагов. Заслонившись складками ее рясы, они оба начали лихорадочно перешептываться. Я сразу вспомнил сцену на заднем дворе, описанную мне По. Те же всплески шепота. Я улавливал лишь отдельные слова:
– Не торопись… это шантаж… разлучить нас.
Трудно сказать, сколько бы продолжалось их перешептывание, если бы Время не покинуло сцену (мое тело ощутило его уход). Управление ходом пьесы вернулось ко мне.
– Мисс Маркис, хватит шептаться! – крикнул я ей. – Пусть ваш брат сам выскажется. Все-таки кадет первого класса.
Едва ли они оба слышали меня, и вовсе не мои слова наконец оторвали Артемуса от сестры. Его собственное молчание. Я не оговорился, ибо очень скоро их перешептывание сменилось шепотом одной только Леи. Артемус молчал. И чем больше она говорила, чем упорнее старалась убедить брата, тем яснее становилось, что он уже принял свое решение и вступил на свою дорогу. Мне оставалось лишь ждать.
Лея крепче обняла брата за шею. В ее шепоте слышались требовательные нотки. Артемус так же молча высвободился из ее объятий и отошел в сторону. Его бледное лицо, залитое убийственно ярким светом жаровни, было исполнено решимости.
– Фрая убил я, – сказал Артемус.
Миссис Маркис застонала и скрючилась, будто ее ударили кинжалом.
– Ренди убил тоже я, – добавил он.
Лея стояла, как изваяние. По белой щеке сползала единственная слезинка.
– А Стоддард? – спросил я. – Какова его роль?
На лице Артемуса мелькнула полнейшая растерянность.
Он взмахнул руками, как опозорившийся фокусник, но тут же вновь нацепил маску решимости.
– Если угодно, Стоддард был моим сообщником. Он струсил, поддался панике и сбежал.
Интонации его голоса напоминали звуки расстроенного фортепиано. Каждый из них резал мне ухо. Мне бы понадобился не один день, чтобы попытаться настроить этот человеческий инструмент. Но в моем распоряжении были считанные минуты.
– Миссис Маркис, вы подтверждаете слова своего сына?
Она стояла на коленях. Ее лицо вновь скрывал капюшон. Мне вдруг показалось, что под коричневой сутаной не осталось ничего, кроме слабого хриплого голоса.
– Вы этого не сделаете, – прошептала миссис Маркис. – Вы не посмеете.
Не думай, читатель, что я не испытывал сострадания к этой несчастной женщине. Но рядом продолжал медленно истекать кровью По. Ощущала ли она сострадание к этому взбалмошному парню, искренне влюбленному в ее дочь?
– Я делаю то, что требует от меня закон. Я выслушал признания вашего сына. Остается лишь заполучить улику. Мисс Маркис, будьте так любезны, дайте мне вашу коробку.
Но Лея забыла, где находится ее сокровище! Она торопливо озиралась по сторонам, устремлялась то в одном, то в другом направлении. Наконец Лея нашла коробку. Она откинула крышку и в немом изумлении уставилась на лежавшее внутри сердце. Затем Лея взглянула на меня.
Я не скоро забуду этот взгляд. Она напоминала загнанного зверя, теснимого гончими, но не утратившего последней капли надежды. Она еще на что-то надеялась.
– Оставьте нас одних, – сказала Лея. – Все почти свершилось. Почти…
– Все уже свершилось, – спокойно возразил я.
Лея попятилась назад. Я следил за каждым ее шагом.
Лея больше не пыталась выпроводить меня отсюда. У нее осталось одно стремление: вывернуться. Сжимая в руках коробку, Лея бросилась к алтарю.
Я разгадал ее маневр – бросить сердце в жаровню и уничтожить единственную улику. Я бросился вслед за Леей, но на моем пути вырос Артемус.
И вновь мы сошлись с ним в молчаливой схватке, как тогда, в шкафу, где он пытался убить меня саблей Джошуа Маркиса. В тот раз я уцелел, а сейчас… Сейчас его молодость и сила имели явное преимущество. Артемус оттеснял меня. И не просто оттеснял. Вскоре я понял, куда он меня гонит. Моей спине становилось жарко. Под напором Артемуса я двигался прямо на жаровню.
Как странно было глядеть в глаза Артемуса и не видеть в них ничего, кроме отблесков пламени. Где-то рядом тихо всхлипывала миссис Маркис, слышались тягучие бормотания Леи. А сзади гудело и трещало пламя, ждущее встречи с моей спиной.
Я ощутил жар в ногах. Мои ноги еще пытались сопротивляться, но я понимал, насколько тщетны эти попытки. Расстояние между мною и стеной огня неуклонно сокращалось. Горячее дыхание касалось моих лопаток и даже затылка. Все это отражалось в глазах Артемуса. Маркис-младший замахнулся, чтобы толкнуть меня в огонь.
И вдруг его голова без каких-либо видимых причин запрокинулась. Он сдавленно крикнул. Я глянул вниз. В левую ногу Артемуса впились зубы кадета четвертого класса По.
