— Меня? — Феба вытерла губы салфеткой.
— Тебя и Джексона. — Кизия с любопытством взглянула на подругу. Шкаф, хоть и не вдавался в подробности, но все же намекнул, что отношения Джексона и Фебы сильно продвинулись после гибели маленькой Анны. — Я тут перед тобой душу, можно сказать, раскрыла. Теперь твоя очередь.
Феба молчала секунд десять или пятнадцать, выражение ее точеного лица оставалось непроницаемым. Затем, очень медленно, она произнесла:
— Не знаю, что и сказать, Кизия.
— Я же не требую мельчайших деталей. — Кизия сохраняла шутливый тон, словно речь шла о чем-то малозначительном. Ей вспомнились кое-какие наблюдения, сделанные на концерте в прошлое воскресенье. Случайные прикосновения. Мимолетные взгляды друг на друга. Эти признаки не бросаются в глаза, но явно свидетельствуют о близких отношениях. — Всем же ясно, что ты с Джексоном роман крутишь.
Кизия не знала, что получит в ответ на свою подначку. И уж совсем не ожидала увидеть на лице Фебы такую счастливую улыбку.
— Вообще-то, — начала Феба ангельским голоском, — нам с Джексоном очень хорошо вместе.
Кизия многозначительно хохотнула.
— Девочка, — нахально заявила она, — если выражение твоего лилейного личика о чем-то говорит, то вам не просто хорошо!
— Гм…
— У вас это серьезно?
Прямой вопрос застал ее собеседницу врасплох. Улыбка сползла с ее лица. Феба слегка покраснела и отвела взгляд.
Кизия подождала несколько секунд. Но затем решила надавить посильнее.
— Феба?
Рыжая женщина взглянула на нее.
— Я… я сомневаюсь.
— Ты сомневаешься в себе? Или сомневаешься в нем?
— Я сомневаюсь в нас обоих.
Кизия нахмурилась, вспомнив, что говорил Шкаф об отношениях Фебы и Джексона. Через секунду она задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке.
— Ты ведь неравнодушна к Джексону, да?
Румянец, вспыхнувший на щеках Фебы, внезапно исчез. Она неловко кивнула.
— И он к тебе неравнодушен.
— Может быть.
— Как это «может быть»? — Это совершенно не вязалось с тем, что видела Кизия на концерте. И было очень не похоже на Джексона Миллера. Этот человек не скрывал своих чувств и не давал ложных обещаний.
— Он ничего не говорил, Кизия.
Кизия изогнула бровь.
— Мужчинам не обязательно говорить, Феба. Они действуют.
— Но ведь Шкаф сказал тебе о своих чувствах?
— Это другое, — ответила она не раздумывая. — Но не пытайся перевести разговор на меня. Речь идет о тебе.
Наступила тишина. В светло-зеленых глазах Фебы что-то промелькнуло, похожее на чувство вины.
— Джексон постоянно меня в этом упрекает, — сказала она наконец.
— В чем?
— В том, что я все время перевожу разговор на других людей.
— А это правда?
Феба вздохнула.
— Да, — честно призналась она. — Я раньше сама не замечала, пока Джексон не сказал. Но это так.
— Это обычный способ увильнуть от ответа. Многие люди пытаются перевести разговор на другую тему.
— Я ведь не «многие».
— В противном случае Джексон не обратил бы на тебя внимания.
— А он что-нибудь говорил тебе, Кизия?
Кизия удивилась. Ей всегда казалось, что Феба Донован очень высокого мнения о себе и не нуждается в утешении.
— Напрямую нет, — ответила она наконец. — Но я не слепая, Феба. Я видела вас вместе.
— А Шкафу он что-нибудь говорил?
— О тебе?
— Да.
— Наверное. — Более определенного ответа она дать не могла.
— Ты не знаешь? — Изумление, прозвучавшее в вопросе Фебы, явно показывало, что она думает об отношениях Кизии и Шкафа.
— Да, не знаю, — подтвердила Кизия, еще не представляя, как ей это объяснить. Она попыталась быть предельно искренней. — Я и не спрашивала, если честно. Шкаф с Джексоном работают вместе почти десять лет. Их водой не разольешь. О чем они разговаривают, когда меня нет рядом…
— Как по-твоему, они сейчас о нас сплетничают?
— Кто? Феба и Кизия?
Шкаф мысленно поменял местами имена, чтобы шли в порядке значимости.
— Ага.
— Наверное. А ты как думаешь?
— Я даже не сомневаюсь.
Было почти десять часов необычайно спокойного воскресного вечера. Пока большинство пожарных из первой смены дрыхли в своих койках, Шкаф с Джексоном вышли на улицу поболтать.
— Как у вас дела с Кизией? — спросил Джексон, нарушив затянувшееся молчание.
Шкаф тяжело вздохнул.
— По-прежнему. Она все никак не отойдет после того, что сделал с ней этот долбаный муж. Боже, как я ненавижу этого ублюдка! Знаю, что это не по-христиански, но все равно ненавижу.
Джексон кивнул.
— Тайрелл Бэбкок когда-нибудь свое получит. А что касается Кизии… она слишком многое пережила, парень. Дай ей время.
— О, я стараюсь, Джексон. — Шкаф помолчал, чувствуя, как нарастает в душе застарелая обида. — Но я хотел бы, чтобы она приняла мою помощь, понимаешь?
— Эй. Она же независимая женщина.
Шкаф рассмеялся, слегка воспрянув духом.
— Вот именно. — И если честно, его это вполне устраивает.
Снова наступила тишина. Шкаф уселся поудобнее, вытянув ноги перед собой.
— Кстати о независимых женщинах, — продолжил он. — Как у вас дела с Фебой?
— Хороший вопрос.
— А хороший ответ на него есть?
— Пока нет.
— Ага. — Шкаф подкрутил усы. — Ты все еще пытаешься ее понять?
— Я стараюсь.
— Я говорил это раньше и повторю снова. Если бы Бог хотел, чтобы мужчины научились понимать женщин, он дал бы нам письменные инструкции.
— Кажется, ты неплохо понимаешь Кизию.
