Тетя отступила на шаг.
— Электра, что с тобой? Ты странная. Я бы сказала… веселая. — Она показала племяннице прядь волос, которую все еще держала в руках. — Раньше ты бы вырвала их у меня из рук, крича, чтобы я не смела интересоваться твоими волосами. А сейчас ты ведешь себя, как хорошая девочка. Что с тобой?
Электра почувствовала прилив гнева, но очень смутный, такой, который было легко погасить.
— А если ты знаешь, что меня это злит, зачем ты берешь мои волосы?
— Они секутся!
— А у тебя никогда не секлись?
— Секлись, конечно. И лучше бы мне тогда кто-нибудь об этом сказал.
Электра улыбнулась:
— Тетя, ты невыносима.
— Между прочим, в твоем возрасте я должна была…
— Я и не думала ничего другого. А ты знаешь, что это твой пиджак?
— Знаю, Капри, тысяча девятьсот семьдесят девятый. — Одежда Линды Мелодии пережила годы и осталась новенькой, как с иголочки. — Я даже помню, кто мне его подарил, — продолжила Линда удовлетворенно. — Красивый парень, которого потом пришлось бросить.
— Почему? — засмеялась Электра, представив себе эту сцену.
— Почему, почему? Сначала тебе дарят подарок… потом начинают звонить тебе, приводят тебя куда- нибудь, где полно орущих людей, потом входят в твой дом в грязных сапогах, потому что не смогли удержаться и не пнуть мячик, который катился по улице. Стоит тебе принять подарок, как ты начинаешь работать на них.
— Но он красивый, — заметила Электра.
— И черт с ним, — вздохнула Линда, засмотревшись на профиль статуи Свободы перед ними. — Мы здесь выходим?
— А раньше нет другого острова?
Тетя Линда открыла программку прогулки на пароходе и прочитала:
— «Эллис-Айленд». А да. Это сюда высаживались все иммигранты, которые приезжали в Соединенные Штаты. Представляешь? Миллионы людей, которые ждали своего разрешения на въезд…
«Бог знает, сколько здесь погребено интересных историй, — подумала Электра, когда пароход подплывал к острову Свободы. — И кто знает, что об этом думает Харви. И кто знает, где он сейчас…»
Харви только что вышел из Шанин Билдинг — дома Агаты. У него на плече висела спортивная сумка. Шенг бежал за ним со своим любимым рюкзаком и с фотоаппаратом на шнурке. Они скопировали фото профессора и рамку. Но день еще только начинался.
— Ну и куда мы пойдем? — спросил Шенг.
На улице огромная толпа народу. Повсюду полицейские. Улицы закрыты лентами, не пускающими на тротуар.
— Пойдем в старый ирландский квартал! — предложил Харви. — В Адскую кухню.
— А почему она так называется?
— Я не знаю. Наверное, потому, что ирландцы переезжали сюда в начале прошлого века из своей земли, пытаясь убежать от голода.
— Ну тогда Адская кухня — это кухня моей мамы, — пошутил Шенг. — Это настоящий ад! Тысячи китайских традиций сплетаются в одну без всякой причины.
Ребята сели в метро и направились на восток. Выйдя на поверхность, они обнаружили кучу народа и оркестры. Вся улица напоминала зеленое море. Белые и зеленые гирлянды украшали окна, фонари, семафоры, тысячи флагов, которые развевались на ветру.
— Они что, с ума сошли? — прокричал Шенг Харви, пытаясь пробраться сквозь толпу.
Вокруг них дудели в трубы, все люди были в шляпах в бело-зеленую клетку, кругом вились облака сладкой ваты и сияющие гирлянды.
— Черт! — прокричал Шенг, попав в компанию людей с разрисованными лицами. — Я даже двинуться не могу!
— Ты еще не видел, что там на Пятой улице!
Они остановились около киоска, где продавались чипсы. В толпе был человек, который не казался очень веселым. Толстый, крупный, задыхающийся, он еле пробирался. Он издалека смотрел на Харви, стараясь не потерять его среди моря людей. И разглядывал его нового друга, китайца. Когда ребята остановились и начали есть чипсы, мужчина прислонился к столбу и достал свой дневник, куда занес несколько быстрых записей. Потом снова начал двигаться, хладнокровный и усталый.
— Эй, давай с нами, друг-индеец! — кричали ему.
Но это его не остановило. Он пытался понять, куда идет Харви Миллер.
На фонарном столбе сидел ворон с больным глазом и бросал на друзей неприязненные взгляды.
ЗВОНОК
— Я слышу, что ты хрипишь! — сказал Гермес по телефону. — Нет. Это не твоя вина, мама. Это телефон. Нет. Я не могу тебе перезвонить. Мне нужно идти. Да, я уже выхожу. Естественно. Я в Нью-Йорке. Что? А какая разница, порядок там или нет? Да в ней не может быть порядка после того, как мне ее перевернули воры…
Гермес прикусил губу. Но было уже поздно. Он уже все сказал.
— Мама! Подожди! Нет, нет, у меня ничего не украли… Успокойся. У меня не украли ни одного доллара. Нет, там не было ничего ценного. Да, что-то разбили, пару стульев… но это съемная квартира! Они не мои! А американцы все страхуют! Они страхуют даже саму страховку! А потом, раз пришли один раз, то больше не придут! Я… мама, слушай, мне надо идти. Я… мама… мне надо… А-а-а-а-а-а-а!
Гермес бросил телефонную трубку как заправский баскетболист. Потом, для гарантии, выдернул провод из розетки.
Вот только этого и не хватало, чтобы довершить беспорядок из-за визита воров. Он перевел дыхание, посмотрел на часы и вышел. У него была назначена встреча с Мистраль перед Центром Рокфеллера, и он уже рисковал опоздать. Он взял свою сумку с документами, подошел к двери, но по пути передумал. Вернулся назад, собрал куски разломанного дивана и пошел в ванную.
— Лучший способ что-то спрятать, — пробормотал он себе под нос, глядя на свое отражение, плохо видное в зеркале, — это спрятать его на глазах у всех.
Гермес оторвал Кольцо Огня от стены туалета и положил его в сумку с документами.
— Отлично, — пробурчал он, посмотревшись в единственное зеркало во всей квартире. — Просто отлично.
Одетый, как менеджер из банка, в полосатый костюм и лаковые черные туфли, он был практически неузнаваем. Насвистывая, Гермес вышел из дома.
Шенг продолжал щелкать фотоаппаратом. Потом спросил:
— Как думаешь, что именно нам укажет на волчок?
— Этот водоворот народа?
— В Риме он привел нас к месту, где была заключена Мистраль.
— Шенг, я действительно не знаю… — Харви посмотрел на людскую реку, движущуюся по улице. — Это может обозначать все что угодно.
Неожиданно его рука сжалась и схватила Шенга за плечи.
