Электра заметила, что возникло некоторое напряжение, которое она решила немедленно разрядить. Она оперлась на кровать мальчиков и, наклонившись, начала разглядывать джинсы и кроссовки, которые американец так и не снял:
— Ты спишь в обуви?
Харви тревожно открыл глаза:
— Что ты сказала?
Электра повторила:
— Я спросила тебя: ты в Америке тоже спишь в футболке, трусах, джинсах и кроссовках?
Только в этот момент Харви заметил, что он все еще полностью одет. Смутившись, он стал рассматривать пижамы Электры и Мистраль, затем полосатый комплект китайца.
Шенг поднял свои кроссовки и пояснил: — Я тоже забыл тапочки. Но кроссовки перед тем, как лечь, снял.
На улице медленно падал снег.
Две девочки по-турецки уселись на полу. Харви был в ванной, а Шенг поглаживал стеклянный плафон лампы, состоящий из огромного количества блестящих нитей и находящийся рядом с кроватью Электры.
— Мой отец? — повторил заданный ему вопрос Шенг на английском, который, как оказалось, был его родным языком. — Он занимается туризмом.
— У него турагентство?
— Что-то вроде. Он организует международный обмен: ребенок из Китая отправляется в европейскую семью, а ребенок из Европы — в китайскую: на каникулы и на время учебы.
— Интересно.
— Расскажу подробнее через месяц, — пробурчал Шенг. И добавил: — На самом деле это я выбрал Рим, хотя отец собирался отправить меня в Лондон.
— А почему не в Париж? — вмешалась Мистраль.
— А почему «Гладиатор» мне нравится больше, чем «Код да Винчи»? — парировал Шенг.
— Париж — это Париж.
— Рим — прекрасный город, — вступилась Электра. — Он современный и старинный одновременно.
— Под снегом он кажется волшебным, — добавил Шенг, выглядывая в окно.
— Вам повезло: в Риме очень редко идет снег, — прокомментировала Электра.
— Ты уже познакомился с семьей, в которой будешь жить? — спросила Мистраль у китайца.
Шенг покачал головой.
— Нет, в следующем году познакомлюсь… То есть через несколько дней.
— И ты даже не знаешь, будет это дом мальчика или девочки?
— Понятия не имею.
Дверь ванной приоткрылась, но тут же захлопнулась. Это Харви. Он придержал дверь голой ногой.
— Я все. Если хотите, будем спать.
Никто из троих не собирался ему отвечать.
Электра приобняла руками колени и задумчиво произнесла:
— Странно жить месяц в чужой семье. Не знаю, смогла бы я так.
— Месяц где? — переспросил Харви.
Когда ему пересказали суть разговора, он решительно заявил:
— Я бы не хотел, чтобы у меня жил незнакомец.
— Да это очевидно, — ответила на его реплику Электра.
— Почему, извини?
— Потому что очевидно, что ты не любишь находиться в компании. Ты не сказал практически ни одного слова с того момента, как вошел в комнату. Кроме «я сплю».
— А что я должен был сказать? Я растерян.
— Ну, ты мог бы сказать что-то типа: «Ребята, я растерян. А вы как?» Это называется общаться с другими.
— Я не знаю, с чего начать.
— Ну, с чего? Может, с твоего любимого фильма, с последней книги, которую ты прочитал, со дня твоегоброждения… — предложил варианты Шенг, перебирая в пальцах блестящие нити лампы. — Кстати, я вам скажу, что когда мне исполняется…
Харви перебил его громовым смехом:
— Мой день рождения — это и правда очень весело.
— Не более чем мой, — вмешалась Мистраль.
— Поверь, мой еще интереснее, — настаивал Шенг.
— Не поверю, — ответил Харви, скрестив руки под подбородком. — Я родился двадцать девятого февраля, представляете?
В комнате возникло электрическое напряжение, которое Электра чувствовала кончиками пальцев. Это нездешнее напряжение, оно появилось с улицы или даже более того — с неба, словно на бесконечной высоте включился старинный механизм звезд и древних тайн.
Воздух завибрировал от молчания, потом внезапно стал холодным и неподвижным.
Руки Шенга сжали звездочки на плафоне лампы. Мистраль, сидя на полу, задержала дыхание.
Харви заметил, что сказал что-то не то, сел и задал вопрос снова:
— Правда, здорово? — но в его голосе прозвучала неуверенность. — Разве это не странно? Двадцать девятого февраля?
— Я тоже родился двадцать девятого февраля, — шепотом проговорил Шенг, поворачиваясь к нему.
В комнате стало прохладнее. В пальцах Электры продолжало нарастать электрическое напряжение.
— Я не верю, — произнесла Мистраль. — Это невозможно. — Ее голубые глаза засверкали от удивления. — Я тоже!
Руки Шенга застыли в нитях лампы.
Черт… — воскликнул он. — Это… это невероятное совпадение.
— Представь себе… — заметил Харви, сидя на краю кровати.
Электра почувствовала, что ей необходимо подвигаться. Ей стало жарко. Внутри ее словно проснулся вулкан. Она подошла к окну, распахнула его и впустила прохладный свежий вечерний воздух.
«Как это возможно?» — спросила она саму себя и взглянула на небо.
Небо было плотно закрыто облаками, не видно ни одной звезды. Но это не значит, что их там нет.
Она закрыла глаза и почувствовала, как снежинки падают ей на лицо и превращаются в маленькие слезинки. Ее рукам стало так жарко, что кончики пальцев начали болеть.
Дерзкий Харви.
Мечтательная Мистраль.
Веселый Шенг.
— Я не верю в совпадения, — произнесла Электра дрожащим голосом.
Она понимала людей с полуслова и умела их классифицировать, заносить в свой каталог, у нее всегда и всему было готовое объяснение.
Ведь только в ее присутствии перегорали лампочки, бились зеркала и выходила из строя бытовая техника.
Она не верила в совпадения. Особенно в такие.
Это невероятно, но ведь и она сама, Электра, тоже родилась двадцать девятого февраля.
Она сообщила это остальным и почувствовала, что ей нужно на кого-нибудь опереться. Она коснулась
