Пирна, южнее Дрездена.
По маршруту, предписанному нам командармом, мы устремились к Праге. Не в первый раз за войну пришлось нам спешить, очень спешить. Причина спешки заключалась в том, что в Праге уже началось восстание чешских патриотов против гитлеровской оккупации. Об этом восстании написано много и достаточно подробно, поэтому я лишь напомню самое основное, чтобы было понятно, почему нам пришлось несколько изменить свои планы и опять ускорить и без того высокие темпы наступления.
Восстание в Праге вспыхнуло 5 мая, в тот день, когда советские войска вели последние бои на территории самой Германии. Шесть тяжких лет терпел чехословацкий народ бремя фашистской оккупации. Шесть лет накапливался гнев народа, собирались его духовные и физические силы. Переполненная чаша народного терпения полилась через край, брызнула жарким огнем восстания. Трудящиеся Праги сумели занять в городе все ключевые позиции. Злата Прага ощетинилась двумя тысячами баррикад, выросших за ночь на улицах и площадях.
Пражское восстание эхом прокатилось по стране. Многие города и сельские районы оккупированной Чехии поднялись на борьбу за свое освобождение. Однако гитлеровцы на территории Чехословакии располагали значительными силами. На восставшую Прагу были брошены танки, крупные артиллерийские соединения, авиация. Борцы за свободу и независимость Чехословакии сражались самоотверженно и яростно. И все-таки в ночь на 8 мая фашистам удалось значительно потеснить силы сопротивления.
Вот в это время войска 1, 2, 4-го Украинских фронтов и чехословацкий корпус, созданный в 1943 году на территории Советского Союза, с трех сторон спешили на помощь восставшей Праге, развивая неслыханные темпы наступления. Впереди весьма активно действовал передовой отряд, состоявший из 1889-го самоходного артиллерийского полка с десантом автоматчиков под командованием подполковника Я. И. Худенко.
В сверхскоростном броске войск нашего фронта кроме нашей 5-й гвардейской армии к Праге устремились танковые армии генералов Лелюшенко и Рыбалко, 3-я армия генерала Гордова, 13-я армия генерала Пухова, артиллерийские дивизии, части усиления. Эта огромная лавина советских войск двигалась всеми возможными дорогами через Рудные горы, но ей было тесно на относительно небольшом пространстве и при не очень значительном количестве дорог через перевалы. Волей или, скорее, неволей все перемешалось, сгрудилось и двигалось на Праху одним общим могучим потоком.
Приказ был только один: быстрее, быстрее, как можно быстрее, любыми средствами и способами выйти на Прагу…
Дивизия генерала Чиркова форсированно шла по неширокому горному шоссе. Неожиданно мне доложили, что продвижение приостановилось, потому что навстречу нам идет колонна автобусов с немецкими солдатами.
— Откуда автобусы? Какие немцы? — не сразу понял я.
— Немцы, которые больше не хотят воевать, товарищ генерал. Я так понял. Возвращаются «нах фатерлянд». Без всякого оружия, разумеется, — ответил мне докладывавший офицер.
Тут я сообразил, что это, вероятно, одна из капитулировавших частей решила убраться подобру- поздорову то ли по указанию сверху, то ли по инициативе собственного командования. Я мгновенно вспомнил возбужденный голос командарма, по телефону кричавшего мне: «Быстрее! Любым транспортом!» — и, не колеблясь, принял решение:
— Автобусы остановить. Разгрузить немедленно, оставив немецких водителей. Посадить на машины личный состав 15-й дивизии и — вперед, на Прагу!
— С немецкими водителями? — переспросил офицер.
— С немецкими, — подтвердил я. — А рядом наших автоматчиков посадить. И пусть глядят в оба!
Утром 9 мая передовой отряд 15-й гвардейской стрелковой дивизии вместе с войсками других соединений 1-го Украинского фронта, совершивших гигантский скачок в рекордно короткие сроки, был уже в предместьях Праги. Благодаря этому сотни тысяч ее жителей избежали трагической судьбы, которую готовили им фашистские изверги. Уцелели от разрушений великолепные памятники зодчества, готические островерхие башни, купольные храмы и дворцы, изумительные своей неповторимостью мосты через Влтаву, древний кремль и старая ратуша.
Выслав вперед на немецких автобусах части 15-й дивизии нашего корпуса, сам я несколько задержался, поджидая, когда подойдет 58-я дивизия, на долю которой выпало вести бои на западных окраинах Дрездена. Почти на границе между Чехословакией и Германией я даже заночевал в доме местных немцев (многие из них поселились на территории Чехии и Словакии еще в XVI веке, во времена господства здесь империи Габсбургов). Правда, приехали мы на ночлег поздним вечером, а едва забрезжил рассвет, поспешили догонять ушедшие вперед соединения корпуса.
Дорога была забита движущимися на Прагу войсками. То и дело, чтобы обогнать этот нескончаемый поток, приходилось съезжать на обочину, да и здесь было нелегко лавировать среди разбитых и раздавленных нашими танками немецких машин.
Время от времени попадались деревни и поселки, раскинувшиеся по обеим сторонам шоссе. Залитые солнцем дома с широко раскрытыми окнами и дверями стояли пустыми, потому что все население плотными шпалерами тянулось вдоль дороги. То, чем встречали нас жители поселков и деревень, невозможно назвать просто радостью. Это было всеобщее ликование, безудержный восторг, счастье. Счастьем светились глаза, счастье звучало в голосах, счастье изливали руки обнимающие, благословляющие, пожимающие.
Всюду к самой дороге выносились столики, накрытые белыми скатертями. Они стояли у каждого колодца и словно бежали вслед бесконечной веренице солдат в мокрых от пота гимнастерках. Дети, старики, женщины, крестьяне и рабочие с натруженными руками — все стремились обнять своих освободителей, сказать какие-то особенные слова безграничной благодарности.
— Наздар! Наздар! Наздар! — стояло, летело, плыло, взрывалось к небу со всех сторон.
Не имея возможности остановиться, войска продолжали идти вперед. А навстречу им по левой обочине дороги такой же нескончаемой, хотя и более узкой, лентой двигались колонны немцев. Это шли побежденные войска гитлеровского рейха, безоружные, с зачехленными знаменами и молчащими оркестрами. Они шли без всякого конвоя, но шли организованно, с мрачными, обреченными лицами. Это шли капитулировавшие, взятые или сдавшиеся в плен части фашистской армии.
Я добрался до Праги к исходу дня 9 мая.
Вся Прага вылилась на улицы. Проехать было невозможно. Толпы людей буквально окружали машину, десятки рук тянулись к нам. Слезы радости и счастья сверкали на глазах горожан.
— Скляров, что будем делать? — спросил я адъютанта. — Мы не выедем обратно.
— Давайте куда-нибудь в переулок и быстрее назад. Здесь нас «пленят».
Кое-как мы выбрались с окраин города. Командный пункт корпуса был уже развернут в деревне Будино, километрах в пятидесяти севернее Праги. Это сообщил Персюк. Мой радист Персюк, как и всю войну, был на высоте, и связь со штабом и дивизиями работала бесперебойно.
Ехать по дороге на север было страшно трудно. Всех притягивала Злата Прага, все стремились к ней. На дороге то и дело возникали пробки.
Часа через три мы добрались наконец до Будино. Было уже около часа ночи. Я прежде всего зашел к начальнику штаба.
— Как дела? Все ли у нас на связи или кто потерялся на радостях, что войне конец? — спросил я у Ф. Г. Миттельмана.
— Связь есть, но не все находятся там, где должны были бы быть. Не знаем только, где передовой отряд Чиркова. С ним связь потеряна еще утром, — ответил начальник штаба.
— Видно, раньше чем завтра Чирков его не найдет. Он в «плену» у горожан Праги, не иначе, — обрадовал я Миттелъмана.
Так оно и оказалось. Но 9 мая, а забегая вперед, скажу, что и 10-го и 11-го, нам еще в отдельных районах приходилось добивать сопротивляющиеся подразделения, частью даже уже переодетые в гражданское, войск фельдмаршала Шернера, который продолжал игнорировать акт безоговорочной капитуляции, подписанный в Берлине. Их быстро вынуждали к сдаче оружия и брали в плен.
Однако потери несли обе стороны. Только в двух дивизиях нашего корпуса за эти три дня мы потеряли 70 человек. Обидные и нелепые потери, за которые всю полноту ответственности перед человечеством нес фашистский выродок Шернер.
