инстанции. Пеппер процитировала три прецедента (один из них восходил аж к 1956 году), в которых суд отказывался вмешиваться в дела подобного рода на том основании, что тухлая рыба — вещь слишком омерзительная, чтобы даже помышлять о ней.
— Я всего лишь подумал, — ответил сенатору Пебблмахеру Декстер, постаравшись добавить в свой голос нотку великодушия, — что тебе было бы приятно свалить ее. Она уже еле держится на ногах.
— А чего ж тогда ты ее сам не свалишь? — с подозрением поинтересовался Пебблмахер.
— Я держу себя в резерве, — ответил Декстер.
— Что у нас тут, по-твоему, происходит — Арденнское сражение?
— Вот именно, — встрял в разговор Мармелли из великого штата Айдахо. — Когда, интересно узнать, в бой вступишь
— Всему свое время, — ответил Декстер. — Всему свое время. Люди, люди. Перестаньте. Мы же должны выступать единым фронтом. — И он снова воззвал к Пебблмахеру: — Послушай, Джимбо, дело-то беспроигрышное. Ее папаша, можно считать, уговорил Джека Руби пристрелить Освальда.
— Ради всего святого, Декстер, в шестьдесят третьем она еще даже и не
— Я о ее личной причастности и не говорю, — ответил Декстер. — Но в целом эта история… попахивает гнильцой. И потом, ее мать. Убита молнией? Тебе не кажется, что уж больно гладко у нее все получается? Мои Всадники отыскали человека, который уверяет, что был в машине «скорой помощи», доставившей ее мамашу в больницу, так этот человек готов поклясться, что в дороге она была еще жива.
— И что это доказывает? — поинтересовался Пебблмахер и вызывающе скрестил на груди руки.
Декстер понизил голос:
— Ну, по нашим сведениям, они… прикончили ее уже в больнице.
Пебблмахер фыркнул:
— Ты хочешь раздуть из этого целое дело? Милости прошу.
Декстер пожал плечами:
— Ну, как знаешь, Джимбо. Я почему-то думал, что ты с нами заодно. Так что, есть желающие?
С полдюжины сенаторов молча смотрели на своего председателя.
— Ладно, хорошо. Но я считаю, что мы упускаем отличную возможность.
И Декстер обратился к сенатору от великого штата Флорида Рамос-и-Гуальтапо.
— Сильвия, — сказал он. — Попробуй взять ее на пункте о регулировании торговли. Вчера, отвечая Фрицу насчет «Файнхард против Муна», она ступила на очень тонкий лед. Я просто слышал, как он под ней потрескивал.
Сенатор Рамос-и-Гуальтапо ответила председателю Митчеллу полным сомнения взглядом.
— А я почему-то никакого треска не слышала.
— Я считаю, — сказал Декстер и нетерпеливо пристукнул карандашом по столу, — что в вопросах торговли между штатами она чувствует себя неуверенно.
— И все-таки ты-то когда собираешься взяться за нее, Декстер? — поинтересовалась Сильвия.
— Да.
— Да.
— Не беспокойтесь, — спокойно ответил он. — У меня найдутся вопросы к судье Картрайт. О да. О да. Да.
— Какие, например?
— Всему свое время.
— До сих пор ты сидел тише мыши, — сказал сенатор Блоггвелл от великого штата Миссисипи. — Только глазки ей строил.
Сенаторы забормотали. Умение бормотать есть одно из самых высоких сенаторских искусств.
— Ты позволил ей проехаться трактором по Гарриетт, — сказал сенатор Манксдзен от великого, но не так чтобы очень обширного штата Род-Айленд. — Гусеничным.
— Гарриетт Шиммерман крепка, как танковая броня, — ответил Митчелл. — Ей моя помощь не требовалась.
— Да? — удивился сенатор Эзратти от великого — временами — штата Северная Каролина. — Поэтому я и застал ее рыдающей в гардеробной?
— Нет-нет-нет-нет, — сказал Декстер. — Это она из-за собачки. У ее собачки обнаружили рак. Лейкемию. В общем, какую-то смертельную собачью болезнь.
— Собачка заболела еще на прошлой неделе.
— Ну, может, у нее рецидив случился. Послушайте, люди. Можете не сомневаться, я покажу Картрайт где раки зимуют. Пока же не думаю, что мы чего-то добьемся, если…
— Если ты скажешь нам, какой вопрос собираешься ей задать? — подхватила сенатор Рамос-и- Гуальтапо.
— Нет, Сильвия. Если мы будем сообщать всем и каждому о нашей стратегии, — ответил Декстер. — Нам следует выступать единым фронтом. А Картрайт заставляет нас бежать во все стороны сразу.
— Знаешь, господин председатель, — сказал сенатор Мюрфельдоркен от великого, но довольно бесполезного штата Северная Дакота, — если у тебя не найдется чем ее прищучить, я проголосую за нее, так и знай.
Сенаторы снова забормотали — самым замечательным образом.
Декстер покачал головой.
— Боб, это так… не по-товарищески.
— Может, взглянешь на мою почту? — поинтересовался Мюрфельдоркен. — Я дверь офиса открыть не могу, столько ее навалено в коридоре. А прошлой ночью мне пришло по Сети такое количество писем, что у меня браузер квакнулся. Я не собираюсь совершать из-за нее харакири. По мне, она вполне хороша. И если хочешь знать правду, так она мне даже
— Да.
— Да.
— Боб, — произнес Митчелл, — как можно голосовать за эту…
Он едва не сказал «бабу», но, встретившись с гневным взглядом Сильвии, осекся.
— …телевизионную пустышку? На мой взгляд, это идет вразрез со всеми священными принципами, которых мы поклялись придерживаться. Господи. Неужели ты не понимаешь, что наш комитет — единственное, что стоит между Верховным судом Соединенных Штатов и…
— И чем? — поинтересовалась Сильвия.
— И посредственностью.
— Мне она посредственностью не кажется.
— Мне тоже.
— Люди.
И тем не менее на третий день посвященных кандидатуре Картрайт слушаний стало окончательно ясно, что ветер дует не в паруса сенатского Комитета по вопросам судоустройства, а в направлении прямо противоположном. Те из сенаторов, что осмеливались задавать судье Картрайт даже умеренно язвительные вопросы, немедля получали письма, в которых их грозились убить — указывался даже калибр пули, которая будет при этом использована. Всем было ясно как божий день: народ хочет видеть Пеппер в Верховном суде. Даже рейтинг президента Вандердампа и тот немного подрос — почти на десять пунктов.
«Похоже, — сухо отметила „Файнэншл таймс“, — президенту Вандердампу удалось, наконец, совершить шаг, свидетельствующий о политической проницательности, — совершить, скорее всего, по оплошности».
После того как недовольные и обиженные участники описанного нами совещания покинули кабинет сенатора Митчелла, он вызвал своего начальника штаба, человека по фамилии Пиккерилл.
— Вы не помните, чем русские прикончили своего бывшего кагэбэшника? Радиоактивным ядом? А у нас его, случаем, нет? Несколько капель в ее графин с водой… Мы на грани катастрофы. От Всадников что- нибудь слышно?
