дело.
– У меня появилась идея, которая очень мне нравится.
– Да? – произнес Ник, по-прежнему глядя в лист бумаги.
– Журнал для курильщиков.
– Хм, – сказал, распрямляясь, Ник и поднял на нее взгляд, стараясь не позволять ему сползать ниже талии Дженнет. – Одна-две компании уже пробовали это проделать. Ограниченный круг подписчиков, с лотков не продается…
– Вот тут-то, – сказала Дженнет, – они, по-моему, и промазали. Как раз нужно, чтобы он продавался с лотков. Открыто. Ты посмотри, что на них лежит. Там есть журналы для всех – только не для курильщиков.
– И как бы ты его назвала?
– «Затянись!», – сказала Дженнет, – с восклицательным знаком в виде сигареты и комочка пепла под ней. Журнал должен быть динамичным, напористым и смачным.
– Смачным?
– Ну, сексуальным, – пояснила Дженнет. – Пряным.
– «Затянись!», – повторил Ник. – Давай подробности.
– У нас пятьдесят пять миллионов потребителей, которых, словно в наказание, гонят курить на улицу. Думаешь, им не захочется иметь собственный журнал? Да мы получим больше подписчиков, чем «ТВ-гид». Журнал, посвященный стилю жизни курильщика. Женщины с избыточным весом, представители меньшинств, работяги, люди депрессивного склада, алкоголики…
– Ярые индивидуалисты, – сказал Ник. – Независимые умы. Люди, склонные к риску. Самое что ни на есть американское качество. Я иногда думаю, что наши потребители – последние настоящие американцы.
– Вымирающие быстрее всех прочих.
– Документальные очерки об американском Западе, быстрые, сексуальные, спортивные машины, знаешь, эти «сгустки мышц»…
– Прыжки на растяжках.
– Ода!
– Списки ресторанов, в которых разрешают курить. По-настоящему полезный журнал.
– Но сексуальный.
– Смачный. Вроде «Спорте иллюстрейтед» – девочки в купальниках, но только с сигаретами в руках. Курение лишилось былой сексапильности.
– И притом содержательный.
– Более чем. Интервью с курящими знаменитостями…
– А такие есть?
– Кастро.
– Он бросил. Кстати, я не уверен, что карибские коммунисты вообще сохранили какую-либо сексапильность. Никсон! Никсон курит. Об этом мало кто знает.
– По-твоему, Никсон сексапилен?
– Ну Клинтон. Сигары.
– Он никогда их не зажигает.
– Ладно, кого-нибудь откопаем.
По внутреннему телефону позвонила Гэзел. Судя по голосу, ее что-то сильно забавляло.
– Ник, тут два джентльмена из «Современника»…
– Из «Молодого современника», – поправил на заднем плане несомненно японский голос.
– Извините. К тебе. Ник выкатил глаза.
– Идея БР.
– Значит, попозже, – сказала Дженнет.
– Когда попозже? – спросил Ник.
– Сильно попозже. Вообще-то меня уже тошнит от нашей конторы, но я правда хочу обсудить все это с тобой.
– А не хочешь хлопнуть со мной по стаканчику – сильно попозже? Или перекусить сильно-сильно попозже?
– Отлично. БР просил, чтобы я заскочила на заседание «Здорового сердца – 2000». Отметиться.
– Ну да. Пуленепробиваемый жилет не забудь.
– Можешь мне поверить, я там не задержусь. В восемь?
– Отлично. Ты как насчет молодых крабов?
– Обожаю.
Хизер позвонила в разгар беседы с репортером и фотографом из «Молодого современника», которые, судя по их вопросам («Кого вы считаете воистину героическими курильщиками современной Америки?»), всей душой стояли за правое дело. С другой стороны, японцы замечательно терпимы во всем, что относится к курению: они даже разрешили рекламу сигарет в детских телевизионных программах. Может, попросить начальство о переводе в Токио?..
– Сегодня я не смогу с тобой пообедать, – сказала Хизер; голос у нее был деловитый, на заднем плане слышались обычные для газетного офиса звуки. Ну и слава богу. Ник вдруг сообразил, что пригласил на обед двух женщин сразу.
– Пустяки. Кстати, на следующей неделе мы начинаем кампанию против курения среди подростков, и я подумал, вдруг «Мун» захочет получить эксклюзивное интервью?
– Ник, я тебе уже говорила, я рекламой не занимаюсь.
– Послушай, мы совершаем экономическое самоубийство. По-твоему, это не новость?
– Для Опры, может быть.
– Что с тобой, ты боишься, что этот долдон из «Сан» заподозрит тебя в симпатиях к табачникам?
– Ну, это вряд ли.
– Ладно, – сказал Ник, – только не вини меня, если на пресс-конференции произойдет что-нибудь интересное.
– Например? Вы объявите, что курение приводит к раку?
– Можешь смеяться, – сказал Ник, – но мы только что получили результаты исследования, показывающего, что курение сдерживает развитие болезни Паркинсона. – И где оно опубликовано? В «Альманахе табачного фермера»?
– Половина моей работы, – положив трубку, сказал Ник «молодым современникам», – состоит в том, чтобы поддерживать добрые отношения с газетчиками. Какой прок от информации, если источником ее не являемся мы? Правильно?
Метрдотель «Иль Пеккаторе» провел Ника в ту же угловую кабинку, в которой он впервые завтракал с Хизер. Почему-то это внушило Нику надежду, что Хизер здесь нынче не объявится, – а впрочем, какого черта, объявится так объявится, разве он не может пообедать с сотрудницей?
Телохранительницы с неизменными сумками на липучке уселись поблизости, готовые превратить «Иль Пеккаторе» в скотобойню, если сюда вдруг нагрянет Питер Лор-ри со своей бандой терминаторов. Сегодня это были две чрезвычайно неразговорчивые дамы со стальными глазами, способные, предположительно, одолеть любого мужика. И все-таки – женщины-телохранители? Ник пожаловался Карлтону, но тот лишь ухмыльнулся и сказал: «Ники, можешь мне поверить, даже Годзилла дважды подумал бы, прежде чем отодрать этих малышек. Всякий, кто хотя бы заденет тебя плечом, тут же обратится в донора главных жизненных органов. То есть если у него такие останутся». Дженнет пришла, ужасно извиняясь, в восемь минут девятого и преподнесла Нику большую дорожную сумку с эмблемой «Здоровое сердце 2000».
– Двойной «Дьюар», – сказала она официанту, закурила «Перекати-Поле», затянулась и выпустила дым. – Господи, я уж и не чаяла выбраться оттуда живой. Кардиологи пошли на нас стеной. Ее передернуло.
– Я на их коктейли больше не хожу, – сказал Ник. – Отсиживаю свое на заседаниях, завтракаю с ними, но когда они начинают дуть шардонне и водку – увольте. Тут эти ребята становятся взрывоопасными.
– Там был Фаркли Крел, – сказала Дженнет. Крел был серым кардиналом сенатора Ортолана К. Финистера, его главным помощником, речеписцем и пресс-секретарем.
