Хинкли Эпперсон третьей – лучше уж умереть.
– Не верится, что Ивс отказывался слушать, как исполняют его произведения, – заметил он, – подумать только, что он упустил.
Спикер Микер, еле вытерпевший Вторую симфонию, услышал реплику Баниона и захихикал. Битси, расслабленная, улыбающаяся, чувствовала себя здесь в родной стихии. Она поддразнила спикера, что его, не дай бог, услышит маэстро Слава, сидящий за соседним столиком с вице-президентом. Она не сомневалась, что спикер, ратующий за расширение рынка сбыта американских товаров за рубежом, сумеет по достоинству оценить отечественного композитора. Битси знала, как поддержать вашингтонскую светскую беседу: достаточно вовремя ввернуть две-три умных фразы, а уж дальше собеседник, жаждущий продемонстрировать собственную эрудицию, начинает болтать без умолку. И точно, спикер Микер тут же начал превозносить американских композиторов. Особенно он восторгался Аароном Коплендом, добавляя при этом, что подумал было о другом американском композиторе, да только забыл его имя. Спору нет, Копленд весьма популярен в Вашингтоне. Обе политические партии представляют своих кандидатов под его «Гимн в честь обывателя» или «Так сказал Заратустра»: главное, чтобы в произведении звучали трубы.
Исчерпав свои музыкальные познания, спикер поспешил выразить благодарность мистеру Хинкли за новую акустическую систему – «этот чудесный бесценный» подарок. С соседних столиков донесся одобрительный гул. Спикер и сам надеялся уговорить старика Хинкли сделать вклад в его комитет, скромно именуемый «Фондом будущего Америки». У Тайлера Пинча, куратора галереи «Фриппс», тоже имелись виды на чету Эпперсон: Тайлер собирался расколоть их на полотно Вермеера, которое должно было вот-вот поступить в продажу. Цена смехотворная – всего-то двадцать восемь миллионов. И теперь он старательно обхаживал миссис Эпперсон, расписывая ей на ушко все «грандиозные последствия, которые возымеет этот невероятно щедрый жест». Дерлин, добрая душа, уже разговаривала с Хинкли, но пока без толку. Старик поглощен строительством нефтепровода на раздираемом междоусобицами Кавказе, а тут еще сорвалась выгодная сделка в Нидерландах…
Ужин шел своим чередом. Каждый из мужчин не сомневался в том, что сумеет выжать максимум выгоды из сегодняшнего светского раута. Вдруг Дерлин, перегнувшись через роскошный стол к Баниону, во весь голос заявила:
– Джек, мой папочка живет неподалеку от Остина. Так вот, он говорит, в одной газете было написано, что ты собираешься ехать туда на конференцию по НЛО.
Джек украдкой взглянул на Битси. Та сделала вид, что ничего не слышала, но Дерлин с невинным видом продолжила допрос:
– Ты тоже поедешь, Битси?
На лице несчастной Битси отразился неподдельный ужас, будто она вдруг обнаружила в своем супе дохлую муху.
– О боже, разумеется, нет, – отвечал Банион с наигранной бодростью. – Битси не очень увлекается пришельцами. Они ведь не принадлежат к нашему кругу. А низшие классы ее не волнуют. Так что, ваш отец…
Тайлер Пинч попытался исправить положение, объявив, что при первой возможности непременно поедет в Остин. Ведь там жила двоюродная сестра Фриды Кало, жены великого мексиканского художника Диего Риверы. Как-то раз Ривера, напившись до беспамятства, написал на стене ее гаража довольно «непристойную» картину – аллегорию американско-мексиканских отношений. Вряд ли такого рода работа подойдет для «Фриппс», но взглянуть все равно интересно.
Однако Дерлин было не так-то просто сбить с толку.
– А вот мой папочка верит в НЛО, – заявила она. – Из-за работы он всю ночь на ногах; говорит, чего только не увидишь в ночном небе.
Хинкли Эпперсон, которого весьма нервировало любое упоминание о тесте (папаша Дерлин зарабатывал на жизнь, развозя замороженную курятину), выразил надежду, что на следующем концерте симфонической музыки он познакомится с новыми американскими композиторами. Если бы еще удалось запомнить их имена!
До дома добирались в полном молчании. К тому времени гнев Битси уже выкипел, уступив место ледяному презрению. В гневе она никогда не била тарелок, не швыряла на пол ценные предметы. Максимум, на что она была способна – это громко хлопнуть дверью. Таковы все англосаксы: прежде, чем что-нибудь разбить, они сто раз подумают – а как потом объясняться со страховой компанией?
В спальне Банион начал оправдываться, что, дескать, не он затеял этот разговор об НЛО. Ерунда какая-то. Он, постигший божественную истину, человек, которому открылось великое космическое знание, все тайны вселенной, вынужден унижаться перед закрытой дверью в ванную.
К тому времени, когда дверь открылась, облаченный в пижаму Банион просматривал последний выпуск журнала «Вопросы внешней политики». Настроение Битси ничуть не улучшилось оттого, что в течение получаса она безуспешно пыталась справиться с застежкой вечернего платья.
Банион предпринял последнюю попытку загладить вину, но, возясь с микроскопической, искусно спрятанной застежкой, подумал, что похож на сапера, обезвреживающего мину, и не смог сдержать невольной улыбки.
Глава 9
На уфологический конгресс Банион прибыл в разгар полемики по поводу того, кому продалось американское правительство – Северянам или Серым тварям в капюшонах. Собственного мнения он еще не успел составить.
Баниону уже не раз доводилось бывать на подобных мероприятиях. Останавливался он в лучших отелях, как и положено почетному участнику. Ему всегда оказывали теплый прием, но никогда прежде поклонники не встречали его в аэропорту. Он решил, что эти люди, размахивающие плакатами, поджидают кинозвезду, которая летела с ним одним рейсом, но потом разглядел на плакатах собственное имя. И в тот же миг его окружила толпа взволнованных почитателей.
Доктор Фалопьян и полковник Мерфлетит пытались оградить его от слишком назойливых поклонников. Часть восторгов перепала и им – за то, что привезли знаменитость. В первый раз такая знаменитость, как Джон О. Банион, пополнила ряды приверженцев уфологии, и они спустились со своих заоблачных высот, чтобы поприветствовать его. Они хотели было нести Баниона на плечах, но он посчитал это крайне нелепым и непристойным. Лишь чудом ему удалось спрыгнуть на землю, ухватившись за уши полковника Мерфлетита.
Банион поспешно забрался в машину под вспышки телекамер, щелканье затворов фотоаппаратов и вопли женщин, умоляющих об автографе. Приоткрыв окно, сияющий доктор Фалопьян объявил, что мистер Банион ответит на все вопросы во время завтрашней лекции.
По дороге к отелю Банион расспрашивал доктора и полковника обо всех тонкостях взаимоотношений Северян и Серых. В первую очередь его интересовал вопрос: существует ли взаимосвязь между Серыми тварями в капюшонах и Серыми уродцами-коротышками? Доктор Фалопьян, погладив бородку, пустился в пространные рассуждения о происхождении Серых. Банион уяснил, что между Серыми тварями в капюшонах и Серыми уродцами-коротышками нет ровным счетом ничего общего. Что же касается полемики относительно космических симпатий правительства, лучше Баниону занять нейтральную позицию. Осторожность превыше всего, пояснили полковник с доктором. Конечно, у них достаточно доказательств, подтверждающих связь американского правительства с Северянами, но доказательства эти недостаточно убедительны.
Еще одна бушующая толпа поджидала их у отеля «Хайатт». Служба охраны уфологического конгресса проводила Баниона в номер, из которого, как и обещала Ренира, открывался замечательный вид на озеро Остин и мост, служивший, как говорили, пристанищем для полутора миллионов летучих мышей. Вглядываясь в вечернее небо, Банион задумался. Подумать только, сколько гуано они выделяют! Наверняка какой-нибудь шустрый техасец давно уже догадался собирать его и продавать как удобрение.
