– Надеюсь, не очень вас побеспокоила, – сказала Роз. – Я только хотела сказать, что у вас потрясающее шоу.
– Где вы?
– Вообще-то я в Вашингтоне.
– Правда? Тогда, может, вместе поужинаем?
– С удовольствием.
Что на него нашло? Банион чувствовал себя влюбленным подростком: он ухмылялся во весь рот, а сердце так и выпрыгивало из груди. Это было… просто здорово!
– Ренира!
– С вами все в порядке?
– Все отлично! Просто класс! Что у нас сегодня вечером?
– В восемь часов у вас ужин во французском ресторане с этим… так называемым ученым, экспертом по болотным газам, с которым вас мечтал познакомить Фалопьян.
– Отмени его.
– Ну, начнем с того, что я так и не заказала столик…
– Как вы думаете, в Вашингтоне еще остались романтические рестораны?
– Думаю, да.
– Где? Где находится самый романтический ресторан?
– Ну, я полагаю это зависит от…
– Ладно вам, Ренира, оставьте эти ваши англосаксонские штучки!
– Простите, сэр?
– Ро-ман-ти-чес-кий! Вы понимаете по-английски? Не трагикомический! Не аэрокосмический! Романтический!
– Есть один… «Лебединая стая». Но это далековато, и надо заранее заказывать столик…
– Позвоните туда, Ренира. Предложите им… Сколько там у меня осталось в банке? Предложите им все, что есть. Ренира, мне нужен этот столик.
– Так значит вы…
– Что? Договаривайте, не надо темнить.
– …собираетесь провести там ночь? Это ведь гостиница.
– Да! Может быть. Не знаю. Узнайте, есть ли у них свободный номер. Номер-люкс! И непременно с «джакузи».
– Это все-таки не Лас-Вегас. Это тихое живописное местечко в предгорьях Шенандоа.[60] Там устраивал свой свадебный ужин председатель правления Федеральной резервной системы. Думаю, еда там…
– Выясните.
Что с ним случилось? Это так на него непохоже. По правде говоря, Ренире не очень-то хотелось выяснять, есть ли в «Лебединой стае» свободный номер-люкс, да еще с «джакузи». Но ей было приятно видеть Баниона настолько счастливым. Она уже и забыла, когда видела его таким в последний раз. Нет, надо приложить все усилия, чтобы обеспечить ему романтический вечер.
Если на уфологическом конгрессе в Техасе Роз выглядела отлично, то сегодня она была просто неотразима в переливчатом шелковом голубовато-зеленом костюме и туфлях на высоченных шпильках. Она ждала его у входа в отель «Импортанс», когда Банион подкатил на своем кабриолете. Как только она уселась рядом, его разом окутало душистое облако ее духов. Пересекая мост Теодора Рузвельта, Банион едва не начал втягивать ноздрями воздух, как ищейка, берущая след. Надо взять себя в руки. Но ему было так чертовски приятно ее видеть.
Она тоже рада снова с ним повидаться.
Что привело ее в Вашингтон?
Конференция по проблемам сбыта. Надо было встретиться кое с кем из маркетологов. Пыталась переориентировать на «Космос». Занять более достойную позицию на рынке. Рекламодатели уперлись рогом, никак не желают расставаться со старой демографической моделью… Зевок. Простите. Тяжелый выдался день. Улыбка. Нет, правда, я очень рада вас видеть. Как долго продлится конференция?
Сегодня уже закруглились.
О…
М-м…
А в котором часу она завтра уезжает?
Еще не решила. Может, останется еще на день-два и сходит на Баскуата.
Куда?
На выставку. Так, от нечего делать. Она нечасто выбирается в Вашингтон. Улыбка.
– Роз?
– Да, Джек?
– Я так рад, что вы позвонили.
– Я тоже.
– Когда мы с вами встретились в Остине, я… В общем, я был женат, и… Но сейчас с этим все кончено. Не совсем, конечно, остались еще кое-какие формальности, но…
– Знаю. Я читала об этом в газетах. Мне очень жаль.
– Нет, на самом деле это… ей будет гораздо лучше без меня. В конце концов, она не обязана остаток жизни довольствоваться ролью жены Жертвы инопланетян.
– Это так тяжело. Наши читатели все время пишут о подобных трагедиях. Только представьте: ваша дражайшая половина приходит домой и заявляет: «Дорогая, я только что стал иеговистом.[61] Так что у нас сегодня на обед?»
– Роз?
– Да, Джек?
– Вы…
– Что?
– Вы с кем-нибудь встречаетесь?
Роз наклонилась и поцеловала его в висок.
– Джек, осторожнее, мы гоним со скоростью восемьдесят пять миль в час.
Сидя за угловым столиком, они ели омлет с жареным картофелем из половинок яичных скорлупок и икру, запивая эти деликатесы шампанским из хрустальных бокалов. Зал ресторана был отделан под английскую гостиную: обои в цветочек, стулья с бархатной обивкой, абажуры, украшенные кистями, мягкий рассеянный свет. Посетители переговаривались вполголоса и, пробуя очередной кулинарный шедевр, дружно издавали приглушенное «м-м». В камине уютно потрескивал огонь. Неподалеку от их столика насвистывал щегол в бамбуковой клетке. Над каминной плитой возвышался внушительный бюст нубийской красавицы. У порога, свесив лапы со ступенек, лежал флегматичный пятнистый далматинец, похожий на фарфоровую статуэтку. Мимо них бесшумно, словно рыбы в гигантском аквариуме, проплывали официанты и сомелье.[62]
Банион чувствовал себя на седьмом небе. В другой ситуации он непременно начал бы психовать. Много ли народу в ресторане узнало его? Не хуже ли его столик, чем у председателя правления Федеральной резервной системы? Достаточно ли внимательны официанты? Но теперь он не мог ни о чем думать, кроме как о великолепном, неземном создании, сидящем напротив него, аккуратно подцепляющем ложечкой черную икру, – и, глядя на то, с каким изяществом она это делает, он млел, его сердце то замирало, то колотилось как бешеное. Она была похожа на античную камею – прекрасную, соблазнительную, безупречную. Все остальное – суета. Остановись, мгновение, ты прекрасно…
Он едва не вздрогнул, когда она заговорила – словно камея вдруг ожила.
– А вы не думаете, что это могла быть галлюцинация?
– Да. И, полагаю, в данный момент я тоже грежу.
К столику синхронно подплыли двое официантов с очередными деликатесами.
