– Ерунда все это, одни слухи. Мой двоюродный дед доживает век едва ли не в развалинах. И уж конечно он не может завещать миллионы внучатой племяннице, которую и видеть-то не желает.
– Насчет Персиваля вы правы, он беден как церковная мышь. Но речь идет о миллионах Шона Мак- Кинли, вашего деда. Шон завещал все вам, а Персиваль существует фактически за ваш счет, потому что дом, как и все остальное, принадлежит вам. Точнее, будет принадлежать, как только вы выйдете замуж за мужчину из старинного шотландского рода – таково было условие Шона. До вашего вступления в права наследства имущество и денежные средства находятся в доверительном управлении Перси. Когда Эндрю удалось вскружить вам голову, он решил, что напал на золотую жилу. Все считают, что он сорвал большой куш или почти сорвал. Именно он главный герой сегодняшнего мероприятия.
У Триши возникло странное ощущение, что она спит и все это ей снится.
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Роберт снова рассмеялся тем же неприятным смехом.
– Знаю, и это самое смешное. В то время как все считают вас невероятно хитрой интриганкой, в действительности вы просто ничего не знаете. Даже я не сразу понял, что вы не притворяетесь этакой наивной куколкой с большими глазами, а на самом деле такая. На то, чтобы вас раскусить, мне понадобилось несколько недель. И в вашем неведении не последнюю роль сыграл Персиваль Мак-Кинли, он еще за это ответит, когда я до него доберусь.
– Не смейте близко подходить к моему двоюродному деду!
Роберт вышел из темного угла и, засунув руки в карманы, прислонился к каминной полке. Лицо его было в тени, и Триша не видела его выражения, но по тону Роберта чувствовалось, что он удивлен ее наивностью.
– Защищаете человека, который вас обкрадывает? Сколько лет вам было, когда умер ваш дед? Десять? Значит, последние четырнадцать лет Персиваль жил за ваш счет и наверняка молил Бога, чтобы вы никогда не приехали в Эдинбург и не узнали правду.
– Прекратите! Это какое-то недоразумение! Эндрю знает правду, он знает, что я…
– Черт вас возьми, Триша, да снимите же вы розовые очки! Вы же сами слышали, что говорил этот мерзавец! Раньше я еще мог бы вас понять, вы ничего не знали, но теперь ваши попытки защитить Эндрю выглядят просто жалко! Вы ему не нужны, его интересуют только ваши деньги.
Триша видела, что Роберт злится, но не понимала почему. Ведь это ее использовали, оскорбили, это к ней относятся, как к вещи, как к выгодному приобретению, при чем же здесь он? Она вскочила с кресла.
– Сколько раз вам повторять? Нет у меня никаких миллионов! И кто дал вам право обвинять Эндрю? Вы-то чем его лучше?
Даже в темноте было видно, как зубы Роберта сверкнули в улыбке, похожей на оскал хищника. Он резко выбросил руку вперед и схватил Тришу за запястье. От неожиданности она ахнула.
– Никогда, слышите, никогда, – прошипел Роберт, – не сравнивайте меня с Эндрю!
Триша снова задрожала, испуганная его неожиданной вспышкой. Роберт повернулся лицом к окну, из которого лился в комнату лунный свет, и Тришу ошеломила произошедшая в нем перемена: лицо Роберта изменилось почти до неузнаваемости, в глазах, сузившихся до щелочек, появился опасный блеск. Он так крепко сжимал ее запястье, что ей стало больно. Триша вдруг поняла, в чем дело, почему он так рассвирепел: причина вовсе не в ней, просто он за что-то ненавидит Эндрю. Она попыталась освободиться, но не тут-то было. Роберт поднял другую руку, и Триша испугалась, что он собирается дать ей пощечину.
– Нет!..
Но Роберт лишь забрал у нее стакан с бренди, о котором она совершенно забыла, механически сжимая его в пальцах. Как только стакан был поставлен на каминную полку, Роберт отпустил ее запястье. Триша машинально потерла то место, где его пальцы сдавили нежную кожу. Она окончательно запуталась, не знала чему верить и была на грани истерики.
– Никакого наследства не существует, – упрямо повторила она.
Лицо Роберта не смягчилось, глаза по-прежнему блестели, как у хищника, от голоса, когда он заговорил, повеяло арктическим холодом.
– Существует наследство или нет, не так уж важно – до тех пор, пока вы помните, чем Эндрю занимался с вашей подругой.
Триша мысленно ужаснулась: за спором о том, существует ли состояние Мак-Кинли, она почти забыла о главном: о том, что жених ее бессовестно использовал и предал. А она в своей глупой доверчивости оказалась слепой, не видела дальше собственного носа! Виноватые взгляды Юны, ее ложь – все это не имело никакого отношения к мифическому наследству. Юна-то уж точно не думала о деньгах, она просто хотела Эндрю так, что все остальное отходило для нее на второй план, это влечение оказалось сильнее, чем преданность подруге. А Эндрю… Даже если он действительно сделал ей предложение только для того, чтобы завладеть ее деньгами, его страсть к Юне, должно быть, очень сильна, если он не мог оторваться от нее даже в день собственной помолвки. Он не мог не сознавать, что рискует всем. К тому же никто не мог поручиться, что у Юны не проснется совесть и она не признается во всем своей лучшей подруге, его будущей жене. Будущей жене… Эндрю собирался лечь с ней в постель только тогда, когда уже не сможет отвертеться.
– Я не могу здесь оставаться, – прошептала Триша.
Она сделала несколько шагов к двери на террасу. В следующую секунду Роберт обхватил ее за талию, приподнял над полом и, не особенно церемонясь, снова поставил на пол подальше от стеклянной двери.
– Что вы себе позволяете?..
– Молчите, сюда кто-то идет.
И действительно с террасы донеслись голоса. Триша узнала голос Эндрю, он прозвучал совсем рядом с дверью, к которой она только что направлялась. Послышался звук поворачиваемой ручки, но дверь не открылась. Триша затаила дыхание и вцепилась в лацканы пиджака Роберта.
