откликнется на ее просьбу, у нее пересохло в горле, она попыталась сглотнуть, к глазам подступили слезы. Но Роберт ослабил хватку и медленно убрал руки. Триша тут же сделала шаг назад.
– Вы знакомы с Персивалем Мак-Кинли? – спросил он.
Триша заморгала, посмотрела Роберту в лицо и быстро опустила ресницы – не потому, что собиралась солгать, а чтобы он не увидел в ее глазах слезы.
– Н-нет.
Она спрятала руки в карманы и отступила еще на шаг.
– Странно, – пробормотал Роберт, – мне показалось, что я видел, как вы бросали письмо в почтовый ящик перед его домом.
Триша похолодела.
– В-вам показалось. Я… я просто любовалась парком.
– Парком? – Роберт усмехнулся. – Девочка моя, это не парк, а джунгли какие-то.
– Вы что, разбираетесь в ландшафтном дизайне? – Триша сама не знала, что ее так разозлило. – Небось, по-вашему, парк должен состоять из прямых углов и четких линий?
Роберт снова усмехнулся.
– Ну-у, Персиваль Мак-Кинли явно придерживается иных взглядов.
Опять он над ней смеется! Обиднее всего было то, что Роберт чувствовал себя абсолютно раскованно, он даже прислонился к капоту машины и непринужденно скрестил руки на груди. В эту минуту Триша его прямо-таки ненавидела: ненавидела насмешливый блеск глаз, сардоническую улыбку, весь его облик большого, сильного, опасного – и чертовски сексуального! – мужчины.
– Что ж, я их разделяю. – Чтобы не вспылить, Триша призвала на помощь всю выдержку. – Парк мне правда нравится. Мне нравится, когда что-то развивается естественным путем, кроме того, в заросшем парке есть свой шарм и…
Триша запнулась, и Роберт подсказал:
– …И нечто очень романтичное, даже сказочное. Кажется, если пробраться сквозь заросли, то найдешь старинный замок, а в нем потайную комнату и спящую красавицу. Она спит уже сто лет и ждет, когда явится прекрасный принц и разбудит ее поцелуем.
Триша фыркнула.
– Можно подумать, вы верите в сказки!
Роберт выразительно изогнул брови.
– А почему нет? Думаю, мы все в них верим в той или в иной степени, без них жизнь стала бы гораздо скучнее. – Он наконец заметил, что Триша едва сдерживает бешенство. – Да что с вами? Вы обиделись? Я просто пошутил, не выставляйте колючки.
– Ничего я не выставляю, у меня и колючек-то нет!
Роберт коротко хохотнул.
– Это верно, колючек у вас нет. Вы мне напоминаете красивую, но очень своенравную кошечку. Каждый раз, когда я на вас смотрю, я почти вижу, как вы выгибаете спину.
– Вы не настолько хорошо меня знаете, чтобы делать такие выводы!
Губы Роберта едва заметно дрогнули, Триша поняла, что он сдерживает улыбку, и задохнулась от возмущения.
– Кажется, вам нравится меня дразнить!
– Точно.
Значит, для него это игра, в которой он побеждает с легкостью. На лице Триши отразилась глубокая обида, но она об этом не догадывалась. Не знала она и другого – что Роберт борется с желанием схватить ее за плечи и растолковать, почему его безобидные шпильки так больно ее ранят. Он напомнил себе, что перед ним не Спящая Красавица, а скорее уж Золушка, если сравнивать ее с героинями сказок. Триша так истосковалась по самым обыкновенным любви и нежности, что стала беззащитной перед любым беспринципным пройдохой, готовым воспользоваться ее уязвимостью. Роберт пробормотал под нос ругательство и выпрямился.
– Если я предложу вас подвезти, вы, конечно, откажетесь?
– Не обижайтесь, но мне хочется пройтись пешком.
Сухой смешок заставил Тришу снова посмотреть ему в лицо.
– Сказано очень вежливо и очень по-английски.
Триша пожала плечами, стараясь, чтобы жест выглядел небрежным.
– Естественно, я же наполовину англичанка.
Казалось, даже простая констатация факта его веселила. Снова усмехнувшись, он вернулся к машине, сел за руль и небрежно бросил:
– До скорого.
На лице Триши отразилось недоумение.
– Вы уже забыли о своей помолвке с многострадальным Эндрю?
Недоумение на лице Триши сменилось досадой: за несколько минут разговора с Робертом она
