Флоренс Аравийская

– Говори! – приказал он.

– Салим! – закричал Небкир.

«Через секунду всему этому придет конец», – думала Флоренс.

Она снова закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Возможно, последний.

– Говори!

После этого Флоренс ощутила вспышку у себя в голове, и все вокруг погрузилось в темноту.

– Идиот! Ну и чего ты, на хрен, добился? – закричал Небкир на Салима, который стоял над телом Флоренс.

Из виска у нее хлестала кровь. Небкир вынул из кармана платок и прижал его к ране.

– Пусть подохнет от потери крови, а труп выбросим собакам, – прорычал Салим.

Небкир выпрямился во весь рост и с угрозой надвинулся на Салима.

– Дурак! Тебе приходило в голову, что в это дело могут вмешаться американцы? А если они здесь появятся, ты что думаешь, я возьму на себя убийство их женщины? Может, тебе хочется провести остаток жизни в тюрьме Гуантанамо под вопли тамошних обезьян?

Глава тридцать третья

Каким-то чудом, понятным одному Аллаху Премудрому и Всезнающему, Яссим, ухаживавший за Королевским Верблюдом, не погиб во время взрыва. Впрочем, он вряд ли мог рассчитывать на то, что ему когда-нибудь еще доведется предводительствовать на королевских парадах.

Замурованный с ног до головы в гипс, он лежал на кровати в больнице имени Короля Надира. Машина, с которой он был соединен множеством трубок, издавала столько всяческих попискиваний, клекота и кудахтанья, что больничная палата напоминала скорее электронный курятник.

За пострадавшим бдительно наблюдали два хмурых офицера из королевской охраны – люди Салим бен Джудара, – а также агент департамента общественного здоровья и непременный мукфеллин с характерным для его профессии угрюмым взглядом. Беззвучно и безрадостно шевеля губами, он читал свой потрепанный томик Книги Хамуджа.

Вот в этой непринужденной обстановке и появился еще более бледный, чем обычно, Делам-Нуар, сопровождаемый некой француженкой привлекательной наружности в белом врачебном халате и с чемоданчиком в руке. Делам-Нуар даже не стал представляться матарцам. Они и так прекрасно знали, кто он такой.

– Он что-нибудь рассказал? – поинтересовался Делам-Нуар.

Один из офицеров охраны мрачно покачал головой.

Тогда Делам-Нуар ненавязчиво, но при этом весьма твердо объявил, что доктор Роше, «выдающийся невропатолог» из Парижа, должна обследовать пациента. Поэтому – просьба всем удалиться.

– У меня приказ оставаться в этом помещении, – сказал охранник.

Делам-Нуар окинул его таким холодным взглядом, на какой способны одни только галлы.

– Я доложу об этом эмиру. А также Его Королевскому Высочеству королю Таллуле в Каффе. А вы перед кем отчитываетесь?

Палата опустела в мгновение ока.

Делам-Нуар склонился над Яссимом и впился взглядом в его лицо, на котором царило отсутствующее, но вместе с тем вполне счастливое выражение. Оно объяснялось струившимся в его жилах блаженством, уносящим его от страданий и боли на роскошные берега райских рек с резвящимися на них девами в предельном цветовом разрешении. Яссим питался теперь манной небесной, а жажду утолял райской росой.

Делам-Нуар кивнул своему «выдающемуся невропатологу», которая на самом деле была одним из лучших специалистов 11-го отдела в области химических препаратов и носила кодовое имя Цветок Зла. Она вынула из своего чемоданчика шприц и ввела в капельницу Яссима десять миллиграмм налоксона. Глаза несчастного пациента распахнулись, как ставни на окнах.

– Оооох.

– Итак, Яссим, вы живы? – обратился к нему Делам-Нуар. – Хвала Всевышнему. Вы заставили нас беспокоиться, друг мой.

– Мне больно, Ваше Превосходительство… Очень больно.

– Да, да, мы снимем боль через минуту. Но сначала вам придется ответить на несколько вопросов. О'кей?

– Где я?

– Вы в надежных руках. За вами ухаживают французские врачи. Короче, Яссим, чем вы кормили верблюда Шема перед парадом Рафика?

– Кормом, Ваше Превосходительство.

– Кормом? Что вы имеете в виду? Травой? Сеном?

– Особым кормом. От короля. Это был дар от Его Величества.

– Дар? Дар верблюду?

– От Его Королевского Величества, короля Таллулы. В честь годовщины Вероломства Рафика. Для парада, Ваше Превосходительство.