Венделла всё сильнее проступало отчаяние.
Зайцы дружно верещали, готовые выполнить любую команду мальчика.
— Думаешь, эта шайка огородных воришек меня остановит? — продолжал бахвалиться Пак. — Ошибаешься. Лучше дал бы отбой своим меховым мячам — а не то я с них шкуру спущу и сошью себе такую шубу, какую ты и в глаза не видывал…
Венделл приложил к губам свою гармошку, и в воздухе застыл печальный звук. Зайцы тут же повернулись к детям. В их огромных глазах, налитых кровью, горела ярость.
— Фас! — приказал Венделл, и заячья армия бросилась на детей.
7
— И это всё, на что ты способен, жердяй несчастный? — крикнул Пак и, повернувшись на каблуках, превратился в огромного четырехметрового бурого медведя, зарычавшего так злобно, что от страха Сабрина оцепенела до кончиков пальцев.
Однако на зайцев грозный звериный рык не подействовал. Лавиной они кинулись на медведя и, облепив его с головы до ног, повалили на землю.
— Пак! — в ужасе закричали девочки.
Им казалось, что еще минута-другая — и его прикончат. Но мальчик вырвался из-под бурой заячьей пирамиды и, расправив крылья, взлетел высоко над землей. Потом спикировал, подхватил девочек под руки и, с усилием работая крыльями, стал выбираться из леса.
— Почему бы в следующий раз кому-нибудь из вас не сказать мне, чтоб я держал язык за зубами? — вдруг прокричал Пак, маневрируя между деревьями.
Дафна с Сабриной ушам своим не поверили.
— Ну вот, теперь мне будут сниться кошмары про зайцев, — захныкала Дафна.
Пак летел и летел по лесу, еле успевая лавировать между гигантскими кедрами и елями, которые, казалось, возникали ниоткуда. Он уворачивался от их раскидистых веток и, отчаянно хлопая крыльями, старался держаться повыше, над подлеском и колючим кустарником, чтобы девочки не поцарапались. Один раз, когда они чуть не врезались в развесистый китайский клен, Паку пришлось резко снизиться, но тут же один из гнавшихся за ними зайцев высоко подпрыгнул и вцепился в штанину Сабрины. Девочка стряхнула его, и он исчез в пушистом заячьем море, клокотавшем внизу.
— Лети к реке! — прокричала Сабрина. — Через нее они не переберутся.
Пак нахмурился.
— Сам знаю, что делать, — огрызнулся он.
— Если б знал, за нами не гнались бы два миллиона зайцев-зомби, — заметила девочка.
— Эй, послушайте меня! — позвала Дафна, пытаясь привлечь их внимание, но Сабрина была слишком сердита, чтобы еще что-то слышать.
— Почем я знал, что мальчишка совершенно чокнутый? — оправдывался Пак.
— Какая разница! — отрезала Сабрина. — Может, стоило задуматься об этом, когда он только удирал с места преступления?
— Эй, да послушайте же! — крикнула Дафна.
— Ну, что тебе? — раздраженно спросили Пак с Сабриной.
— БЕРЕГИСЬ!
Они летели прямиком в высоченный, метров пять, забор. Пак бешено заработал крыльями и чудом не врезался в него, но пыл спорщиков это ничуть не охладило.
— Я вообще не понимаю, что я тут делаю! — возмущался Пак. — Я же мальчиш-плохиш, противный пакостник!
— Да у тебя только запах изо рта противный! — сказала Сабрина. — Вот про тебя говорят: Пак — злодей, Пак — негодяй! Да у какого настоящего злодея рубашка тушеной кукурузой перепачкана?!
Пак даже взревел от негодования и, резко повернув влево, уставился на Сабрину.
— Ах, ты хочешь знать, каким я могу быть злодеем? — почти прорычал он. — Ладно, смотри, на что я способен!
И он пролетел над каким-то деревенским двором. Внизу коренастый старичок оглядывал свой огород. Девочки услышали, как он кричит жене:
— Слышишь, Агнесса! Зайцы-то опять всё перерыли. Клянусь, если поймаю хоть одного, он пожалеет, что на свет родился!
Пак расхохотался.
Когда старик увидел несметные полчища зайцев, которых они привели за собой, было уже поздно. Бедняга побелел от ужаса. Когда же заячья орда сбила его с ног и зайцы стали прыгать по нему, словно по пустому месту, он закричал:
— Агнесса, Агнесса, спаси!
— Какой ты гадкий! — закричала на Пака Дафна.
А тот, энергично работая крыльями, полетел дальше и оказался как раз над автомобилем пожилой дамы, которая притормозила на перекрестке. Старушка, наверное, плохо видела: она спокойно, даже не моргнув глазом, подождала, пока Пак с девочками, сопровождаемые парой тысяч зайцев, освободят ей дорогу, и как ни в чем не бывало поехала дальше.
— Нас же увидят! Прочь отсюда, быстро! — велела Сабрина.
— Ах, прочь с улицы? Прекрасно! — радостно завопил Пак. — Для меня твое желание — закон!
И полетел прямо к дому, где высокий мужчина открывал входную дверь. Он наклонился, чтобы поднять газету с пола веранды, и в этот миг Пак влетел в дом.
— Не-ет! Ты что! — закричала Дафна, а Пак, пролетев через гостиную, оказался в столовой и, с трудом поднявшись над обеденным столом, завис сверху.
За столом, ничего не подозревая, сидели двое детей и голодными глазами смотрели на аппетитный, поджаристый кусок ветчины в центре стола.
Пак чуть-чуть снизился, и Дафна нечаянно задела ногой ветчину и миску с картофельным пюре, уронив их на пол. В комнату тут же ворвались два шустрых английских спаниеля и жадно впились зубами в ветчину.
— Челси! Максин! Фу! — закричала мать семейства, вбежав в столовую из кухни. — Ах вы мерзавцы! А ну, пошли вон! — ругалась она, пытаясь отобрать у собак остатки ветчины.
Взглянуть вверх ей и в голову не пришло, а вот дети взглянули.
— Извините, пожалуйста! — крикнула им Дафна.
Дети только раскрыли рты от удивления.
А Пак уже влетел в кухню. Сабрина открыла заднюю дверь, и они в мгновение ока очутились на улице.
Заячья лавина проникла в дом следом за ними. Разбив стекла, повалив стулья и торшер, зайцы сорвали с петель заднюю дверь и вскоре опять нагнали Пака с девочками.
Сабрина, взглянув на Пака, увидела его самодовольную улыбку.
— Совсем не смешно, — сказала она.
— Наоборот, можно умереть со смеху, — расхохотался он.
— Когда же они от нас отстанут! — воскликнула Дафна. — Почему ты не летишь туда, где они не смогут нас догнать?
— Как это — не летим? — веселился Пак.
Вскоре они уже летели над полями, потом над густым лесом и наконец добрались до скалистого берега Гудзона.
— Летим над рекой, — сказала Сабрина. — Они не смогут преследовать нас.
— Конечно, — усмехнувшись, ответил Пак. — Только мы полетим через реку не из-за зайцев, а потому, что вы усомнились во мне, в том, что я могу быть ужасным злодеем.
Сабрина поглядела прямо ему в глаза:
