перчатки. Разгуливая по залу, она заигрывала с публикой мужского пола. Для каждого у нее была припасена лучезарная улыбка.
— Хороша! — простонал Свинсон, пялясь на певицу.
— Лучше не зарься на Бесс, тебе она не по зубам, — предостерег его Оз. — Она подружка Толстяка Тони.
Перед публикой предстали Оберон и Титания, следом за ними вошли Горчичное Зерно, Паутинка, Мотылек и эльфы в коже, с которыми наша компания уже была знакома. Их встретили свистом и неодобрительными выкриками. Певице и пианисту пришлось прервать выступление.
— Ты заставил нас ждать, Оберон! — гаркнул великан-людоед. — По твоей милости я слишком долго дышал одним воздухом с гуигнгнмом.
Лошадь в глубине зала заржала и плюнула в людоеда.
— Зачем меня сюда позвал и? — закудахтала со своего места курица. — Я притащилась аж из Гарлема.
— Друзья, у меня есть для вас подарок! — крикнул Оберон, продираясь сквозь толпу. — Вечножителям будет чему порадоваться по случаю Рождества.
По залу прокатился недовольный ропот, многие повскакивали с мест, выкрикивая что-то насчет 'опостылевших выходок этих эльфов' и того, что 'нас не проведешь'. Оберон не обращал внимания на ругань. Подмигнув сестрам Гримм, он грубо схватил их за руки и вытащил на сцену.
— Что за новости? — крикнула Сабрина, пытаясь освободиться от его железной хватки.
Не слушая ее, Оберон обратился к публике.
— Тише! — проорал он. — Или вам не хочется подарка?
Все нехотя уселись.
— Не нужны нам подарки от эльфов! — крикнул какой-то невероятно волосатый субъект.
— Неужели? А как насчет детей Вероники Гримм? — отозвался Оберон.
В зале мигом стало тихо. Никто не шевелился, все недоверчиво ждали продолжения. Сабрина посмотрела на сестру, и у нее отчаянно заколотилось сердце.
3
Сабрина сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Настало время шевелить мозгами. Как им с сестрой избежать смертельной опасности? В памяти пронеслись бесчисленные побеги, которые им пришлось совершить за полтора года, проведенных в чужих семьях. Ответ не заставил себя ждать.
— Помнишь мистера Дриско, Дафна? — шепотом спросила она сестру.
Та кивнула.
— Мы поступим с Обероном так же, как поступили с Дриско.
Дриско принадлежал к числу их самых несносных приемных родителей. Он был самым настоящим сумасшедшим. По его милости в спальне девочек жило полтора десятка не знавших покоя хорьков. Сабрина как-то смотрела по телевизору документальный фильм про хорьков — пушистых, ласковых, игривых созданий. Ведущий называл этих зверьков прекрасными домашними любимцами, потому что не имел представления о хорьках мистера Дриско. Ну да, они были очень милы, но это не мешало им быть воплощениями зла. Они не упускали случая укусить Сабрину и Дафну, погрызть их обувь или нагадить на их подушки. Сабрина терпела этот ад ради сестры, которой требовался уютный теплый дом, но давалось ей это через силу. Дриско утверждал, что без хорьков не прожил бы и дня, души в них не чаял, как в родных детях. При этом он мучился от болей в спине и в ногах, поэтому ухаживать за своими любимцами не мог и взял девочек в свой дом не из сострадания, а чтобы было кому кормить и купать этот выводок визгливых грызунов. Его замысел провалился, когда девочки отказались делать хорькам педикюр. За это он попытался их отшлепать, но где там! Ему не удалось и пальцем к ним притронуться.
— На счет 'три', — сказала Сабрина.
Дафна понимающе кивнула.
— Раз, два, три!
И сестры дружно прыгнули на носки ботинок Оберона. Царь эльфов взвыл от боли и согнулся пополам. Девчонки запрыгнули ему на спину и повалили. Излюбленная тактика сестер Гримм — неустанно лягаться — никогда не давала сбоя. Когда бабушке Рельде удалось их оттащить, Оберон неподвижно лежал на сцене, закрыв руками голову.
— Вы целы,
— Пора сматываться! Толпа нас сейчас растерзает! — крикнула Сабрина, хватая за руки сестру и бабушку.
Толстяк Тони и Чокнутый Бобби были уже совсем близко, но Гриммы еще могли улизнуть через парадные двери.
— Минуточку! — остановила сестру и бабушку Дафна. — Слышите?
Толпа издавала странный звук. Этот был смех! Вечножители покатывались со смеху, некоторые даже попадали со стульев, другие хлопали в ладоши, вскочив с мест. Вскоре все уже скандировали:
— Гриммы! Гриммы! Гриммы!
Волшебник подскочил к Оберону и помог ему подняться. Физиономия царя эльфов была багровой от ярости. Но Оз что-то прошептал Оберону на ухо, и тот мигом присмирел.
— Они — вылитая мать! — громко запричитал Оберон, ковыляя к Гриммам.
Толпа весело ревела:
— Готовьте пир! Будем чествовать дочерей Вероники Гримм! Осуществилась ее мечта!
— Что за мечта? — спросила Сабрина, но ей никто не ответил.
Все до единого вечножители продолжали скандировать:
— Гриммы, Гриммы!
Окружив девочек, они подняли их на руки, посадили на плечи и понесли по залу.
— О чем говорил Оберон? — обратилась Дафна к бабушке Рельде, семенившей рядом.
Бабушка пожала плечами:
— Ума не приложу,
— Нынче великий день! — провозгласил Оберон, когда девочек снова поставили на пол и они оказались рядом с ним и Озом. Потом царь эльфов кинулся к стойке, на которой красовались выставленные Матушкой бокалы с праздничной выпивкой. — Вы просто не представляете, что совершили! — негромко бросил он сестрам.
— Да уж! — откликнулась Дафна.
Оз принялся объяснять:
— Думаю, его величество намекает на уважение, которое вечножители нашей общины питали к Веронике Гримм, вашей матери. Она боролась за сохранение Волшебного царства. Когда она исчезла, пропало и стремление следовать прежнему образу жизни. Мы потеряли самих себя, но вы, девочки, можете вернуть нас на верный путь.
— Каким же это образом? — удивилась Дафна. — Мне, например, всего семь лет.
Бабушка Рельда не дала Озу ответить.
— Мы здесь не для того, чтобы ввязываться в городскую политику, — заявила она Оберону. — Как только Паку полегчает, мы уедем. Дома нас ждут неотложные дела.
— Отлично! — сказал Оберон. — Сразу после ужина можете катиться на все четыре стороны. Пусть только во время торжества девчонки поддерживают всё, что я стану говорить. После этого я сам отдам вам Пака. Можете убираться отсюда еще до полуночи.
— Что значит 'поддерживать всё, что вы станете говорить'? — подозрительно спросил Свинсон.
— Очень просто: от них всего лишь требуется подтвердить вечножителям, что главный — я. Сказать, что Вероника всегда хотела, чтобы они признали меня своим царем, что возглавить возрождение
