осторожно забрал у Свинсона еле живого мальчика и стал ласково его покачивать.
— Ему сильно досталось, — сказала бабушка Рельда. — Мы надеялись найти помощь у вас.
— Ступайте за мной, — приказал эльф, и его крылышки исчезли.
— Но, Горчичное Зерно, твой отец… — стал возражать один из охранников.
Горчичное Зерно сурово глянул на гоблина.
— Мой отец об этом не узнает. Ясно? Гоблин от страха зажмурился.
— Ни в коем случае! — пробормотал он.
Эльф кивнул и шагнул к дверям. Гриммы поспешили за ним. Эльф повел их по длинному узкому коридору мимо бесчисленных дверей. В самом конце коридора он открыл плечом дверь с табличкой 'Только для персонала' и кивком поманил их за собой. Они очутились в просторной комнате с паркетным полом; в одном углу жарко горел камин, в другом стоял большой дубовый письменный стол. По комнате были в беспорядке расставлены кресла с высокими спинками. В одном из них сидела дама в платье леопардовой расцветки, с большими золотыми серьгами-кольцами в ушах, в пятнистых туфлях под стать платью. Сабрина дала бы ей лет сорок с небольшим. Броский наряд не портил ее благородного облика. У дамы были длинные каштановые волосы и такие же поразительно голубые глаза, как у эльфа по имени Горчичное Зерно. Хорошенькая девочка примерно одних лет с Сабриной стояла за спиной дамы и расчесывала ей волосы. Брови у девочки были приподняты, и это придавало ее личику выражение постоянного сомнения и подозрительности. Ее светлое платьице было соткано, казалось, из смеси шелковой нити и паутины.
— Горчичное Зерно, — обратилась дама к эльфу, — если ты ищешь отца, то его здесь нет.
— Благодарение небесам за чудеса! — проговорил юноша, усаживая Пака на диванчик. — Пак вернулся.
Женщина и девочка дружно вскрикнули и вместе подбежали к Паку. Упав на колени, обе принялись убирать спутанные пряди с его залитого потом лица.
— Сынок, сынок! — причитала женщина.
Сабрина не верила своим глазам и ушам. Она, конечно, допускала, что у Пака, как у всякого, есть мать, но представляла ее старой и немощной, совершенно сведенной сума бесконечными проделками и ребячеством Пака. Но его мама оказалась молодой, полной сил и в здравом уме.
— Мотылек, ступай за Паутинкой, и живее! — приказала дама девочке. — Пусть несет свои снадобья.
— Но…
— Бегом! — прикрикнула мать Пака. Девочку-фею по имени Мотылек как ветром сдуло, а женщина повернулась к Горчичному Зерну:
— Где ты нашел брата?
— Так ты его брат? — вскричала Сабрина. — Но ведь ты такой… чистенький!
Пак вечно был обсыпан крошками и перепачкан всем, чем только можно вымазаться в лесу.
— Это они его привезли, — указывая на Гриммов, ответил матери Горчичное Зерно.
— Что вы сделали с моим мальчиком? — Мать Пака впервые соизволила обратить внимание на гостей, на ее лице отражалось недоверие.
— Он вступил в бой с Бармаглотом, и тот оторвал ему крылья, — объяснила Сабрина, чувствуя себя виноватой в случившемся, ведь бедняга Пак пострадал, когда вступился за нее.
Дама холодно покосилась на Сабрину.
— Где же мой сын столкнулся с этим Бармаглотом?
— В Феррипорт-Лэндинге, — встряла Дафна. — Он живет там вместе с нами.
Женщина нахмурилась:
— Вот, значит, куда его занесло!
— Меня зовут Рельда Гримм, — представилась бабушка. — С некоторых пор я приглядывала за Паком. А это мои…
— ГРИММ? Опять эти смутьяны? — вскричала женщина, перебив бабушку Рельду.
Сабрина тяжело вздохнула. Где бы ее семейка ни оказалась, всюду вечножители встречали их негостеприимно. В чем тут дело? В старинной ненависти к Вильгельму или в том, что ее отец. Генри, вмешивался в дела вечножителей? У Сабрины упало сердце. Что, если ее отец втайне продолжал проводить свои расследования, хотя он для того и покинул Феррипорт-Лэндинг, чтобы больше ими не заниматься?
— Наверное, вы знали нашего отца. Генри, — обратилась Сабрина к матери эльфов, проверяя свое предположение.
— Вашего отца? Нет, я имею в виду Веронику Гримм.
— Веронику?! — хором воскликнули Гриммы.
— Вы знаете нашу маму? — спросила Дафна.
Женщина дернулась, словно получила пощечину.
— У Вероники Гримм были дети?
Тут в комнату вернулась девочка-фея по имени Мотылек.
— Ваше величество, Паутинка сейчас придет, — доложила она.
— Отлично. Горчичное Зерно, проводи этих людей на улицу. В их присутствии здесь более нет необходимости.
— Полегче, полегче, — сказал мистер Свинсон. — Предлагаю всем успокоиться. Все мы желаем Паку добра, так что…
— Выбирайте, как вам лучше удалиться: своими ногами или в ящике, — пригрозила женщина.
Тогда вперед выступил, сверкая глазами, мистер Канис. Но не успел он и рта открыть, как все услышали сердитый голос:
— Если кто и удалится отсюда в ящике, то это будешь ты!
Сабрина испуганно оглянулась и увидела троих здоровяков. Главным среди них был высокий, смахивавший на медведя эльф примерно одного возраста с матерью Пака. Лицо у него было одутловатое, волосы поредевшие. На нем был черный костюм в полоску и дорогие ботинки, на запястье — золотые часы. Его крылья гневно трепетали. Двоих других Сабрина узнала: громила в спортивном костюме и субъект с бульдожьей физиономией; она видела их, когда входила в 'Золотое яйцо'. Оба держали в руках футляры для скрипок.
Главный эльф подскочил к матери Пака, грубо схватил ее за руки и сильно встряхнул.
— Всё зашло слишком далеко, Титания.
— Убери руки, Оберон! — крикнула женщина, вырываясь.
— Вышвырните отсюда этого изменника! — приказал Оберон, тыча пальцем в Пака.
Двое его подручных шагнули к больному мальчугану.
— Он ранен! — предупредил Горчичное Зерно, преграждая им путь.
Тогда гнев Оберона обрушился на старшего сына.
— Ты решил стать изгнанником, как твой братец? Тоже хочешь заделаться
Эльф Горчичное Зерно отрицательно покачал головой, но оставлять брата на произвол судьбы не намеревался.
— Пак — твой сын, и он ранен, Оберон! — взмолилась Титания.
— Он мне не сын! — проревел царь, нависнув со сжатыми кулаками над ослабевшим Паком. — Он меня предал, нарушил тысячелетние традиции. В прежние времена, в прежней стране, за такое неповиновение его голову надели бы на пику.
— Что такое 'пика'? — шепотом спросила Дафна сестру.
— Длинная заостренная палка, — тихо ответила Сабрина.
Дафна прикусила губу.
— Прежняя страна давно сгинула, как и все твои традиции, — заявила Титания.
— Чушь! — воскликнул Оберон. — Скоро всё возродится.
Тут в комнату проскользнул высокий тощий субъект с черными волосами и темным лицом с красными опухшими глазами. В тонкой, ссохшейся руке он нес черный чемоданчик.
— За мной посылали, — сказал он.
