— Ужас! — проговорила она, бросая по монетке в чаши для сбора денег каждого артиста.
Дегтярник, с тротуара наблюдавший за дурачеством Тома, подошел, спокойно поднял все три чаши и быстрым шагом направился прочь.
— Эй! — крикнула статуя римского солдата, размахивая копьем. — Куда это вы направились с нашими деньгами?
И все три статуи кинулись в погоню за Дегтярником. Энджели сложилась пополам от хохота, как и остальные зрители. У Тома вытянулось лицо. А Дегтярник остановился и протянул разъяренным мимам их чаши.
— Примите мои извинения, леди и джентльмены, это был всего лишь урок для моего юного друга.
Артисты смотрели на Дегтярника так, будто хотели убить его взглядом, но, схватив чаши, со злыми лицами вернулись на свои пьедесталы. Дегтярник обернулся к Тому.
— Всегда бей туда, где будет больно. Жизнь редко дает второй шанс.
Они пришли на Флорал-стрит, и Энджели, прежде чем уйти, тактично дождалась, пока ее наниматель наберет секретный номер замка, чтобы открыть дверь.
— Даю вам время поболтать, — сказала она. — Вернусь позже.
Том смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду, жалея, что она так быстро ушла.
Огромный вклад в банк и некоторые фальшивые рекомендации обеспечили Дегтярнику просторную квартиру-пентхауз над мужским бутиком. Дом был построен во времена Дегтярника, но внутри после перестройки образовались три чердачных помещения, в которых были все современные удобства. Дегтярника поражало, что дом, где в 1763 году он, бывало, нанимал комнату, находился всего лишь в нескольких минутах ходьбы отсюда, однако как все вокруг изменилось! Ушли бродяги, которые жили на улицах, ушли убийцы, ушли воришки, которые именно на этой улице стаскивали крюками парики, богатые пальто и багаж с крыш карет. Теперь воры обитали только на Ковент-Гарден. Когда Энджели назвала Дегтярнику сумму месячной арендной платы, он смеялся до слез. Но разобравшись, в чем дело, решил добавить еще один пункт во все растущий список своих притязаний — приобретение собственности.
Дегтярник получал удовольствие, показывая свой новый дом Тому. С Энджели он был осторожен: она видела в нем только то, что он позволял видеть. Но Тома он знал давно и доверял ему. Мальчик, конечно, довольно робкий, думал Дегтярник, но все-таки изо всех сил цепляется за жизнь. Выжить в банде Каррика — это подвиг. Джо Каррик, даже по меркам Дегтярника, — существо отвратительное, порочное и непредсказуемое. Том проявил упорство, а эта черта характера отличала и Дегтярника, и он знал ей цену. Увидев Тома на балконе Ковент-Гарден, серьезного, злого, печального и одинокого, Дегтярник, к своему удивлению, растрогался. Наблюдая за Томом теперь, он понял: Том напоминает его самого в том же нежном возрасте. Им обоим, живущим без поддержки друзей и семьи, не по их вине отвергнутым миром, была незнакома человеческая доброта.
И вот Дегтярник и Том сначала бросились на громадные диваны в прохладной просторной гостиной, потом погрузили лица в мягкие полотенца, вымыв руки горячей водой над мойкой для посуды в кухне, потом стали пить холодное пиво из холодильника размером с гардероб и пять раз включали электрический чайник, от души смеясь, когда он сам выключался. А затем, в благоговении перед чудом современной сантехники, они включали душ и спускали воду в туалете. Дегтярник дал Тому свой мобильник и отослал в переднюю. Когда телефон зазвонил, Том нажал на кнопку, которую показал ему Дегтярник, и быстро приложил телефон к уху.
— Скажи что-нибудь, ты, тупица! — заорал Дегтярник в трубку. — Он тебя не укусит!
— Я видел людей на улицах с такими штуками, Синекожий! — взволнованно прошептал Том в мобильник. — Я думал, они прижимают их к голове, потому что у них болят уши… Это в самом деле чудесно! У всех есть такая вещь? У Энджели есть?
— Энджели! Ха! Трудно уловить момент, когда она не разговаривает по мобильнику с каким-нибудь парнем…
В гостиной был и телевизор, но Дегтярник избегал им пользоваться. Он не прикасался к нему, с тех пор как Энджели рассказала, что звук и картинки путешествуют по невидимым воздушным волнам, а затем их принимают телевизор или радио.
Когда Дегтярник и Том устали от игр в эти игрушки, они стали рассказывать друг другу о своих приключениях с момента прибытия в будущее. Том просто не мог поверить в перемену своей судьбы: Синекожий обращался с ним, как со старым другом! Том был уверен, что самому ему нельзя так фамильярничать с Синекожим. Потому он старательно выказывал крайнее уважение и ничего не требовал взамен. «Меня пригласили в логово льва, — думал он. — Разумнее быть осторожным и помалкивать…»
Они еще выпили холодного пива. Том описал, как он спал у реки, под железнодорожным мостом, где над головой грохотали поезда, а в мусоре рылись крысы.
— Ну так скажи мне, юный Том, как тебе это будущее?
— Мне нравится это будущее. Оно мне не нравилось, когда я был один…
— Мне оно очень нравится, — сказал Дегтярник. — Этот век более щедрый, чем мой собственный. Право слово, Том, такой шанс мне больше не подвернется, и я его не упущу! Ни за какие деньги я не вернусь в 1763 год…
Дегтярник стал объяснять, как он планирует жить в этом новом мире. В свое время, точно так, как делал это лорд Льюксон, он сыщет расположение не только богатых и знатных, но также плутов и мерзавцев, и создаст сеть из людей, которые будут с радостью исполнять его приказания — или будут слишком бояться его, чтобы противиться им.
— Я должен стать богатым! Эх, да и могущественным тоже, в этом я нисколько не сомневаюсь! Видишь ли, Том, у меня есть один секрет…
Том с замиранием сердца слушал Дегтярника и восхищался широтой его устремлений. Но как Синекожий собирается приобрести такой вес? И в чем его секрет? Том не решался впрямую задать Синекожему этот вопрос. И когда Дегтярник спросил, согласен ли Том стать его учеником в этом новом веке, Том ни минуты не колебался. Как ему выжить тут в одиночку? С таким учителем не пропадешь.
Они взяли еще пива и вышли на узкий балкон над Флорал-стрит, подышать воздухом.
— В Лондоне не везде такой запах, — заметил Дегтярник. — Но здесь воздух вонючий. Какой Лондон кажется более смрадным — наш, с его лошадьми и забитыми водосточными канавами, или этот с его автомобилями?
Том посопел.
— Я ничего не чую, Синекожий.
Дегтярник грубо шлепнул Тома по спине. Он был в великолепном настроении и начал что-то напевать. Том присоединился к нему, постукивая ногой в такт знакомому ритму. Вскоре они оба пели старую балладу разбойников, да с таким увлечением, что прохожие задирали головы.
Когда Энджели вошла и услышала не слишком мелодичное пение, она решила не перебивать их и направилась в кухню, чтобы сделать себе несколько тостов. Спустя какое-то время Дегтярник услышал шум на кухне и вместе с последовавшим за ним Томом пошел туда. Энджели собиралась пойти вечерком потанцевать и уже надела шелковую юбку. Она только открыла рот, чтобы сказать «привет», как тосты с шумом выскочили из хромированного тостера. Дегтярник и Том в испуге подпрыгнули и стали оглядывать
