Теперь была очередь Тома.
— Ты не должен таскать сестру за волосы. Это нехорошо, сказал папа.
— Ты за-ста-вишь ее пла-кать, Бил-ли… Что ты со-би-рался ей сказать?
— Прости, мама. Прости, папа, — читал Том. — Я скажу Эмми, что буду…
— Что сброшу ее с крыши, и она сразу перестанет ныть, — саркастически заметил Дегтярник. — Детский лепет! Где интрига? Где остроумие? Где толстые девки?
Дегтярник схватил пульт управления, и балконные окна начали открываться. Как только отверстие оказалось достаточно широким, он изо всех сил швырнул в окно книжку. Том высунулся в окно и проследил, как книжка, пролетев двадцать один этаж, упала в реку. Лучи уходящего солнца осветили зеленые глаза Тома и густые ресницы. Он уже не был таким болезненно худым, как раньше, и это его радовало. Дегтярник вышел на балкон, и они вместе стали следить за книгой, за белым пятнышком, которое уплывало по реке.
— А что тебе не понравилось прошлой ночью? — неожиданно спросил Дегтярник.
Том покраснел.
— Да ничего!
— Все Энджели?
Том ничего не ответил и весь сжался от неловкости.
— Не ври мне, парень! У тебя до сих пор видна отметина. Кто-то дал тебе пощечину — и крепкую, — это могла сделать только девушка.
Дегтярник схватил Тома за ухо и крутил его, пока Том не закричал.
— Говори! Я должен знать, можно ли ей доверять!
— Да ничего, Синекожий. Клянусь тебе…
Дегтярник еще держал его за ухо.
— Я шел за ней в танцевальный клуб. Там парни — дьяволы, а на улице темно. Она хотела, чтобы Тони танцевал с ней, но он был с другой девушкой. Энджели расплакалась, и я решил увести ее оттуда, а она не захотела.
— Так что, она наподдала тебе?..
— Да. Слегка.
Дегтярник отпустил ухо.
— Надо было дать ей сдачи.
На Тома нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Он впился ногтями в ладони. В клубе было темно и жарко. Как в змеином гнезде, на танцполе извивались под музыку, колотившую по ушам, потные тела. Сильные лампы вспыхивали там и тут, словно создавая бело-голубые фотографии этих тел. У Тома кружилась голова, было не по себе. Он не мог этого выдержать, хотелось убежать в холод и спокойствие ночи. Он видел Энджели на другой стороне задымленной комнаты. Он не слышал ни слова, и все же было ясно, что она ведет себя глупо. Нужно ее остановить. Толпа танцующих загораживала Энджели. Он пробрался через толпу и увидел, что Энджели кричит и плачет, и ее длинные металлические серьги, раскачиваясь, отражают вспышки света, подобно маленьким маякам. Энджели уперлась руками в бедра и трясла головой. За ней бесстрастно наблюдал Тони со своей новой подружкой и кучкой приятелей. Они даже перестали танцевать, чтобы посмотреть представление, которое давала Энджели.
Том подошел ближе и услышал, как Тони кричит:
— Какое мне дело до того, что Вига Риазза может проходить сквозь стены? Это делает и бульдозер. — Дружки Тони прыснули со смеху. — Ты, Энджели, думаешь, что ты крутая, но это не так. И вообще… пошла ты…
Том выскочил перед Тони и его подружкой и схватил Энджели за горячую руку.
— Пойдемте, мисс Энджели. Лучше уйти со мной.
Энджели в ярости взглянула на Тома и попыталась выдернуть руку, но Том ее не отпускал. Компания хохотала. Энджели смотрела на него с презрением — он стал свидетелем ее унижения.
— Пошел прочь, таракашка! — закричала она.
— Пожалуйста, мисс Энджели! Они вам не друзья…
Энджели выдернула руку и влепила ему пощечину, да такую сильную, что он покачнулся и отступил назад. Он медленно поднял голову и встретил ее взгляд.
— Так вы пойдете? — спросил он.
Энджели шагнула и ударила его по другой щеке.
Том не обращал внимания на новый взрыв хохота, он знал только одно — надо спасти ее от этого унижения. И он протянул к ней руку. Она снова ударила его по щеке. Шлеп! Челюсти Тома сдвинулись сначала в одну, потом в другую сторону. Шлеп! Шлеп! Шлеп!
— Ты — псих, — сказал Тони. Он повернулся к Энджели спиной и ушел вместе со своими дружками.
И тут побежденная и пристыженная Энджели замерла.
— Катись отсюда! — закричала она Тому. — Почему ты мне не ответил? Что с тобой?
Том вылетел под холодный дождь и побежал по темным улицам, ни на минуту не останавливаясь. Потом он упал на тротуар под оранжевым светом уличных ламп. Его сердце было избито и онемело, как и его несчастное лицо, и он позволил своей мышке выбраться из рукава, пробраться по взлохмаченным волосам и спуститься вниз на щеки, залитые слезами.
— Она что, распускает язык, когда разговаривает со своими друзьями? — спросил Дегтярник.
— Нет! Она умеет попридержать язык. На этот счет можете не беспокоиться!
Дегтярник критически изучал лицо Тома.
— Наверное, ты думаешь, что, доверяя ей, я поступаю неправильно. Но она не доносчик, в этом я уверен, хотя всякое может случиться. Это меня и настораживает. Но не могу отрицать, что она хороший гид. Она старается, и я доволен.
Дегтярник расхаживал по балкону. Черноголовая чайка села на поручень ограждения и тут же взлетела, заметив людей. Громко крича, чайка полетела к солнцу. Хозяин и ученик следили за взмахами сильных крыльев птицы. Их заставил поднять головы звук винта вертолета. Это был полицейский вертолет. Дегтярник вспомнил свое появление в будущем и удовлетворенно улыбнулся.
— Надеюсь, ты будешь меня сопровождать, когда мне доставят эту машину.
Том сглотнул.
— Мы на этом полетим?
— А зачем же еще я это купил, дурачок! Мы увидим мир так, как его видят птицы! Что скажешь, если мы последуем за Темзой к морю?
— Да, Синекожий, — сказал с некоторым сомнением Том. — Думаю, хорошо бы посмотреть на океаны…
Дегтярник неожиданно рассмеялся и шлепнул Тома по спине.
— Смотри, как скоро мы так далеко продвинулись! Вид с этого места очень меня радует… Жизнь в будущем хороша, а, Том?
— Да, Синекожий, очень хороша.
— Хорошая собака, — сказал сержант Чадвик.
Молли сидела очень тихо. Сержант наклонился и потрепал ее по золотистой голове, и она посмотрела на него темными, выразительными глазами, радуясь вниманию. Сержант Чадвик стал сгибать пальцы. Они очень быстро затекали. Он потопал ногами по замерзшему газону и потер руки. Ему было видно собственное дыхание. Если бы он знал, что ему придется стоять на страже у весьма большого «холодильника», он взял бы перчатки и шапку, не говоря уже о термосе со сладким чаем. Прошло около часа, как они задержали отца Кэйт Дайер и доктора Пирретти, которые выгружали «холодильник» из «лендровера» в саду этого коттеджа, похожего на коробку с шоколадом, на окраине Бэйкуэлла.
При допросе ученые ничего толком не рассказали. Впрочем, когда инспектор Уилер припугнул их арестом за препятствия, чинимые полиции в расследованиях, доктор Дайер обернулся к своей американской коллеге и сказал:
