– Подожди меня. Я на одну минутку.
– Кое-кто уже стоит у порога.
Кейт охнула и не сразу смогла открыть дверцу. Выбравшись из машины, она направилась по дорожке к дому. Томас встретил ее на полпути. От Кейт не укрылись стиснутые зубы и недобрый блеск в глазах. У нее упало сердце.
– Что тебе здесь надо? – спросил он без обиняков.
Она выдержала его взгляд.
– Мне надо с тобой поговорить.
Томаса прошиб холодный пот. Он воровато стрельнул глазами в сторону дома.
– Отойдем, а то предки увидят. – Он схватил ее за рукав, чтобы спрятаться за огромным дубом.
– Говори, – потребовал он, откидывая волосы со лба.
Мужество покинуло Кейт. Она думала, что разговор будет совсем не таким.
– Я вернулась домой. Насовсем. Хотела тебе сообщить.
– Ну, сообщила. Что дальше?
Кейт взяла себя в руки.
– Я хочу узнать о судьбе ребенка. – Ей не терпелось услышать все до мельчайших подробностей.
– Папа сделал, как обещал.
– Не сомневаюсь, но мне нужно знать, что это за люди.
Томас отвел глаза:
– Люди как люди.
– Это обеспеченная семья?
– Откуда мне знать? Отец не вдавался в детали.
– Тогда лучше мне спросить у него самого.
– Еще чего! – вспылил Томас. – И не вздумай подъезжать к нему за моей спиной. Тогда между нами все будет кончено.
– Томас, как у тебя язык поворачивается? Ведь мы дали жизнь крошечному, беззащитному существу.
Томас побледнел:
– Чтоб больше я об этом не слышал, понятно?
– Однако от этого никуда не деться, правда? – мягко сказала Кейт и дотронулась до его руки.
– Пусть так, но больше никогда об этом не заговаривай. – Он взял ее за руку и заговорил своим вкрадчивым, завораживающим тоном: – Пора возвращаться к нормальной жизни. Надо подумать о будущем.
– А как же…
– Считай, что ребенка больше нет. Придется с этим смириться. – Он посмотрел на часы: – О, уже поздно. Мне пора идти. Я тебе на днях позвоню. – Томас наклонился и чмокнул ее в щеку.
Кейт с болью смотрела ему вслед. Она больше никогда не увидит своего ребенка. Томас примирился с этим; теперь ее черед. Ей, конечно, будет несравнимо тяжелее.
Кейт хотелось убежать, скрыться, побыть одной, но ее ждала Энджи. Не ровен час, подруга пойдет ее разыскивать.
Кейт собралась с силами и понуро побрела назад к машине.
Дома жизнь потекла как прежде. В первый день мать спросила Кейт о ребенке. Кейт рассказала ей, как было дело, но обе они испытывали неловкость от этого разговора, и Кейт зареклась впредь возвращаться к тем страшным испытаниям. Эммитт ни о чем не спрашивал, и Кейт знала причину: он снова начал пить. Он довел мать до полного душевного изнеможения. Единственное, что утешало, – у Мейвис потихоньку заживала рука.
Кейт не могла поверить, что отец согласился принять ее назад. То ли под маской внешней жестокости в нем пробудилось сострадание, то ли мать впервые в жизни настояла на своем. Кейт склонялась к последнему, но не задавала лишних вопросов. Матери понадобилась ее помощь – чего же еще?
Кейт нашла работу в местной пиццерии; это было неплохим подспорьем. Вот только с Томасом так и не удалось выяснить все до конца. Кейт уже три дня ходила в школу, но с ним не встречалась.
Сейчас, выходя из класса после первого урока, она с беспокойством думала все о том же. Почему не видно Томаса? Она посмотрела на часы. Может, стоит после занятий пройти мимо его дома? Тогда придется сделать крюк, но сегодня она могла прийти в пиццерию попозже. Если повезет, то удастся поговорить и с преподобным Дженнингсом. Но Кейт заколебалась, помня о предупреждении Томаса.
Ее размышления были недолгими. С преподобным Дженнингсом она еще успеет встретиться, а пока надо выяснить, что с Томасом. В ее воображении возникали картины одна страшнее другой.
Она шла через школьный двор, когда дорогу ей преградил Уэйд Джексон. Она его терпеть не могла. Мало того, что на него смотреть не хочется, – она невольно отметила его толстый живот, на котором лопалась несвежая рубашка, – с ним и разговаривать противно. А каким гадким взглядом он посмотрел на нее!
