сопровождающего фирмы, как его… Кулиджа. – Он отключил селектор. – Подвесимся над буем, Бутч. Джо, свяжись с Базой Факарао и с управляющим перевозками. Я пойду посмотрю, как все это выглядит на месте.
Кора ждала его сразу за дверьми трюма.
– А Кулидж где? – спросил Стентон.
Он прошелся по трюму: люк уже был закрыт, и казалось, здесь ровным счетом ничего не произошло. Все было как положено. Вот только… Это что такое?
В самолете количество проводов измеряется десятками километров. В дирижабле – сотнями. Но чтобы провода, да еще так небрежно, явно на скорую руку сплетенные, выходили из распределительной коробки и волочились по полу…
– Что это такое?!
– Капитан… – Кора стояла перед ним, и в лице ее было что-то неживое. – Кулидж… там.
У Стентона заныли скулы.
– Где?
Кора молча показала рукой вниз. Так! Стентон понял, что это – конец.
– Зачем?
– Ему нужно было что-то проверить… Он попросил раз решения поработать в аппарате, и я… Я разрешила.
Стентон положил руки ей на плечи.
– Вот что, Кора. Запоминайте. Это приказ. Вы ничего не знали. Это я дал разрешение Кулиджу работать в аппарате во время транспортировки. Поняли? Я. А вы ничего не знали.
Стентон резко повернулся и вышел из трюма. Картина была до отвращения ясной. Этот идиот залез в свой «Дип Вью», разряжать аккумуляторы ему жалко стало, и он присоединился к бортовой сети. Нашел распределительную коробку – руки бы ему, подлецу, оторвать, – подсоединился, запитал внешние вводы аппарата… А когда замкнул цепь, автоматически сработал замок люка. Смотреть надо, куда присоединяешься, болван!
III
Дуракам счастье, подумал Аракелов. Плюхнуться с дирижабля в Тихий океан – и угодить на плоскую верхушку гайота…[5] То же самое, что выпрыгнуть из самолета над Ленинградом и угодить в собственную постель… Свались он в километре к северу, югу, востоку или западу, все равно, – и не пришлось бы сейчас даже помышлять о спасательных работах. Ведь «Дип Вью» рассчитан на десять тысяч футов, грубо говоря – на три километра. А глубина в этом районе вдвое больше… Впрочем, не такое уж счастье: сидеть, потирая синяки, и смотреть, как медленно истощается твой жалкий кислородный ресурс…
– Мы к ним ближе всех, – сказал штурман. – Два с по ловиной, максимум три часа фул-спита.[6] Отозвался еще какой-то японец, у него донный робот-двухтысячник на борту, но ему идти минимум часов семь. Так что рассчитывать на него не приходится.
– Сейчас туда идут две патрульные субмарины из отряда Гайотиды-Вест. Буй с маячком с дирижабля сбросили, но точного места это не дает, только ориентировочный квадрат поиска… Если патрульники обнаружат этот самый «Дип Вью», они сэкономят нам по крайней мере час работы, а то и больше, – добавил капитан.
Зададаев, руководитель группы подводных работ экспедиции, или, по его собственному определению, «оберсубмарин-мастер», хлопнул Аракелова по плечу:
– Итак, вводные, Александр Никитич. «Дип Вью» лежит на грунте ориентировочно на глубине девятисот метров. Кислородный ресурс аппарата – девять часов, энергетический запас – семьдесят два часа, последнее, впрочем, принципиального значения не имеет. Самостоятельно отделить аварийный балласт и всплыть Кулидж не может – аппарат к погружению подготовлен не был, не вынуты контрольные чеки. По данным, сообщенным фирмой-изготовителем, всего контрольных чек девять. Таким образом, ваша задача сводится к следующему обнаружить глубоководный аппарат, вынуть контрольные чеки и подать сигнал Кулиджу; если он почему-либо не сможет включить систему отделения балласта – осуществить это снаружи. Все.
Аракелов кивнул Ясно. В принципе – простейшая спасательная операция в горизонте ноль девять – один ноль.
Тогда пошли, – сказал Зададаев. – Лучше подготовиться заранее, чтобы к подходу была готовность ноль.
– Международники… – ворчал Аракелов, выходя вслед за Зададаевым из рубки. – М-международники, чтоб им. Голубой флажочек с глобусиком. Эмблемочка! Другую бы им эмблемочку!
– Какую? – полюбопытствовал Зададаев.
– Лебедь, рак и щука на лазоревом поле.
Зададаев коротко хохотнул:
– За что вы их так, Александр Никитич?
– Вечно у них ЧП на ЧП… Кто в лес, кто по дрова. А потом люди тонут Нет, ну какой болван пустит инженера обслуги в аппарат во время транспортировки? Под суд за это надо! Я ж говорю – лебедь, рак и щука на лазоревом поле.
– А равнодействующая куда? Туда, куда я полезу. На дно. К дедушке Нептуну.
– Ладно, – сказал Зададаев. – Не ворчите. Вот выручим парня, тогда лайтесь сколько влезет.
– И облаюсь, – пообещал Аракелов. – Всенепременнейше.
