скорость не упали с крутого склона. Коува еще немного протащило вдоль ограждения, а когда он кончился, его машина перевернулась. От резкого толчка у нее распахнулись все четыре дверцы, после чего она закувыркалась к основанию склона, с силой ударилась о его гранитное подножие и взорвалась, охваченная языками пламени.
Автомобиль, преследовавший машину Коува, остановился, выскочивший из него человек подбежал ко все еще дрожавшему рельсу ограждения и, перегнувшись через него, посмотрел вниз. Сначала он заметил струйку дыма, потом увидел, как взорвался бензобак и корпус автомобиля охватили огненные струи. Секунду полюбовавшись пожаром, он бегом вернулся к своей машине, забрался в салон, и оба автомобиля — легковой и грузовой — развернулись и покинули место происшествия.
Как только его преследователи скрылись из виду, Ренделл Коув медленно поднялся с того места, куда его отбросило, когда у его машины после первого удара о землю распахнулись дверцы. Он потерял свой пистолет, и у него было такое ощущение, что у него сломана пара ребер. Но как бы то ни было, он остался жив. Сначала он посмотрел на свою догоравшую машину, а потом вверх — туда, где минуту назад стоял человек, желавший его смерти. Ноги у Коува подгибались, а голова кружилась; тем не менее, с минуту постояв и собравшись с силами, он начал взбираться вверх по склону.
Раненая рука сильно болела, а голова просто раскалывалась. Можно было подумать, что Веб разом выпил три стакана неразбавленной текилы и теперь страдал от сильнейшего похмелья. Больничная палата была пуста. В коридоре дежурил вооруженный агент — чтобы с Вебом больше ничего не случилось.
Веб пролежал в палате весь день и всю ночь, размышляя о том, что произошло, но так ни до чего не додумался. Он по-прежнему мало что понимал в этом деле, и, как оказалось, такого рода затмение ума от времени суток не зависело. Командир Веба в компании с несколькими снайперами и бойцами из группы «Хоутел» уже его навестили. Они говорили мало — коротко упомянули о деталях произошедшей трагедии и целиком погрузились в свои мысли, поскольку такой же печальный финал мог ожидать каждого из них. Но глаза этих людей, помимо грусти, выражали осуждение; можно было подумать, что все они в чем-то обвиняли Веба.
— Мне жаль, что все так получилось, Дебби, — сказал Веб, вызвав в своем воображении лицо жены Тедди Райнера. То же самое он сказал образу Синди Пламмер, жены Кэла, а ныне — его вдовы. Всего в его списке числилось шесть женщин. Все они считали его другом. А их мужья при жизни были его товарищами по оружию. Но теперь у него было такое ощущение, что он навсегда лишился дружбы и участия их вдов.
Перестав баюкать, как младенца, свою больную руку, он с силой ударил ею о никелированную спинку кровати.
— Какую же все-таки постыдную рану я получил, — сказал он, обращаясь к стене. — Это ведь не прямое попадание — пуля прошла по касательной. Ты понимаешь, старина, как все это ужасно? Кто в это поверит? — Теперь он говорил, обращаясь к металлической подставке капельницы, потом надолго замолчал.
— Мы найдем их, Веб.
Раздавшийся голос удивил Веба: он не слышал, чтобы кто-нибудь входил в комнату. Тем не менее голос принадлежал не призраку, а человеку, и это означало, что в палате кто-то есть. Веб осмотрелся и увидел сидевшего в кресле у его кровати Перси Бейтса. Он так низко опустил голову и с таким вниманием рассматривал линолеум у себя под ногами, что можно было подумать, что он изучал некую карту, способную указать дорогу к тому месту, где находятся ответы на все вопросы.
Поговаривали, что за двадцать пять службы Перси Бейтс нисколько не изменился и при росте пять футов десять дюймов не набрал и не сбросил за все эти годы ни единого фунта. Волосы у него по-прежнему были угольно-черные без малейших вкраплений седины, а прическа в точности такая же, как в тот день, когда он, окончив академию, впервые переступил порог Главного управления ФБР. Он был словно заморожен, и это казалось тем более странным при такой беспокойной службе, на которой люди обычно выглядели старше своих лет. В Бюро он давно уже стал легендой. Он участвовал в операциях против контрабандистов на границе Техаса с Мексикой, после чего был переброшен на западное побережье для усиления лос-анджелесского отделения ФБР. По карьерной лестнице он поднимался довольно быстро и в настоящее время был одним из руководителей Вашингтонского регионального офиса — или, как его еще называли, ВРО. Можно было без преувеличения сказать, что он по собственному опыту знал, как функционирует каждый офис ФБР в отдельности, и неплохо представлял себе работу всего этого учреждения в целом.
Бейтс, которого в Бюро все звали просто Пирсом, никогда не повышал голоса. Почти никогда. При этом он мог испепелить любого своего подчиненного одним только взглядом. Человек, ощутивший на себе этот взгляд, неожиданно начинал понимать, что совершенно зря занимает на земле место — пусть даже это были два жалких квадратных фута, которые он попирал своими ногами. Он мог быть как преданным другом и союзником, так и чрезвычайно опасным врагом. Кое-кто считал, что свойственная Бейтсу некоторая экстравагантность напрямую связана с непривычным для слуха вычурным именем Перси, которым его наградили родители.
В свое время Бейтс был непосредственным начальником Веба, и последнему приходилось-таки выслушивать его классические тирады — просто потому, что Веб тогда еще только проходил курс обучения и, естественно, допускал ошибки. У Бейтса время от времени появлялись любимчики, а иногда, если дела оборачивались не лучшим образом, он находил среди своих сотрудников козлов отпущения, на которых и сваливал все неудачи. Вот почему Веб поначалу отнесся к его словам несколько настороженно. Покровительственная интонация Бейтса тоже не очень-то ему понравилась. Однако когда Веб лишился половины лица, Бейтс оказался одним из первых, кто пришел навестить его в госпитале и поддержал словами дружеского участия, а такое не забывается. Назвать Перси Бейтса простым парнем было трудно, но и в штурмовом отряде все были себе на уме. Конечно, ровней они с Бейтсом считаться не могли и пить виски вдвоем им вряд ли когда-нибудь придется, но Веб никогда не думал, что для того, чтобы уважать человека, необходимо кого-нибудь вместе пристрелить.
— Я знаю, что предварительный отчет ты уже сдал, но мне бы хотелось получить полный — и чем раньше, тем лучше, — сказал Бейтс. — Конечно, слишком уж спешить тоже не стоит. Сначала припомни все как следует, обдумай, взвесь и лишь потом — пиши. А главное, побыстрей выздоравливай.
Веб сразу же уловил смысл его слов. То, что случилось, было ударом для всего Бюро. И Бейтс давить на него не собирался. Пока, во всяком случае.
— У меня все больше царапины.
— Неправда. У тебя пулевое ранение в руку. Кроме того, ссадины и кровоподтеки по всему телу. Врачи сказали мне, что у них такое впечатление, будто тебя избили бейсбольной битой.
— Все это ерунда, — сказал Веб и вдруг почувствовал, как ужасно, почти смертельно устал.
— В любом случае тебе надо как следует отдохнуть. А потом займешься отчетом. — Бейтс поднялся с кресла. — Но для дела будет лучше, если мы все вместе вернемся в тот квартал и ты, хотя это и будет тебе нелегко, расскажешь на месте, как все было.
И как тебе при этом удалось выжить, подумал Веб и согласно кивнул.
— Да я хоть сейчас готов туда ехать.
— Только не надо спешить, — повторил Бейтс. — Тебе, как ты понимаешь, предстоит довольно неприятная процедура. Но нам придется-таки тебя расспросить. — Он похлопал Веба по плечу и повернулся к двери.
Веб завозился на постели, стараясь сесть прямо.
— Пирс?
В палате было темно, и Веб видел только яркие белки глаз своего начальника, напоминавшие два круглых диска на спортивном табло, где вывешиваются очки.
— Они все умерли, да?
— Все до одного, — кивнул Бейтс. — Один ты, Веб, остался.
— Я сделал все, что мог.
Дверь распахнулась, потом захлопнулась, и Веб снова остался один.
В коридоре Бюро Бейтс разговаривал с группой людей, которые были одеты
