Вот тебе, Ленечка, сюрпризик!
В эту минуту она очень хотела, чтобы Димчик действительно явился. Хотя и не верила в эту «чертовщинку». Копошилась смутная боль, — явится и скажет: «Что же ты, миленькая, держала меня в пластиночке, как собака зарытую кость? Сколько лет? Что же ты, миленькая женушка, так… А? Почему — не сразу?..» А ведь она и хотела сразу, в тот же день, когда он умер, — три года назад. И был порыв. Потом подумала: а если и впрямь явится, — тот, еще ТОТ, который хранит тепло супружеского ложа, — что не будет тогда? Боже правый! И она откладывала — на день, на два, на месяц, на три… Прошел год. Потом все труднее было решиться: почему, мол, не включила пластияочку сразу?! Сразу! Коготок увяз — всей птичке пропасть, Кошмар…
А теперь уже все — одним махом: будь что будет!
Лео, не ночевавший уже несколько ночей, позвонил ей как раз тем утром, когда Дим явился к ней — явился в самом деле! Дим явился и сидел как раз в чешском креслице за чашкой кофе, когда позвонил Лео — по-телячьи дышал в трубку, ожидая ее вздоха, стона, доброго слова;
«Левушек, это ты?..»
Что бы там ни было — она все же любила его. Ненавидела и любила.
— Еще щец подсыпь, — сказал Лео, вытирая пальцами бороду возле губ.
«Да… но что же теперь будет?» — размышляла она, неся и плеская горячий борщ себе на руку.
Лео хлебнул (она поморщилась), обтер губы ладонью;
— Ты знаешь, какую штуку сыграла со мной сестренка? На защите она выступила против. И что ты думаешь она заявила? Моя работа от начала до последней буквы плагиат: уверовала, что я — вор и мошенник. А? Как тебе это нравится?
— Дрянь: сама же ведь воспользовалась Димовыми идеями и пасется…
— Ладно, не будем мельчить. Не в этом соль. А соль в том, что он… жив!
Лика, краснея; отвернулась, достала из сумочки сигареты.
— Дай-ка огня.
Лео выстрелил зажигалкой, прищурясь и глядя ей в глаза.
Она хотела сдержать прилив крови и от этого краснела все больше.
— Ты сказал какую-то чушь. Я даже не могу понять.
— Жив, Я его видел, как вот тебя. В трех шагах.
Она отвернулась, вся пылая и все еще пытаясь одолеть прилившую к лицу кровь, подошла к зеркалу, поправила волосы:
— Двойник?
— Может быть, и двойник. Однако я видел, как на этом двойнике повисла, моя сестренка.
Лика закашлялась от дыма, сгорбилась, съежилась.
— Ты сам же говорил, что это невозможно, — сказала растерянно.
— Ну, а если все же возможно?
— Дрянь. Это — она, она. Это — не я… я ничего не знаю… Спрашивай у своей сестренки.
— Ты что? — Лео швырнул ложку, и она брякнулась о край тарелки, зазвенела, перевернувшись. — Ты что?.. Он встал и всей глыбой своего тела надвинулся на Лику. А пластиночка? Пластиночка? Может быть, у тебя были дубликаты?.. Тираж…
— Лео, не надо, пожалуйста, не надо… больно же.
Она закричала. И тогда он зажал ей рот ладонью.
— Тише.
Он подтолкнул ее в кресло, где она давеча вязала…
— Ты мне должна сказать… Пойми ты, дуреха, — мы с тобой одной ниточкой виты. Я должен знать, чьи это штучки. Не бойся, мне надо просто знать.
— Ну откуда же я знаю — что ты имеешь в виду? Что? — сказала она с тайным вызовом и даже с каким-то намеком, но прикусила язык. Да, она хотела бы сказать: «Из-за тебя, идиота. Приревновал к главрежу — вот л возьми теперь за рупь двадцать». Ушел, бросил, — вот и поставила она заветную пластинку. Сама не верила, а так, а вдруг: назло!
— Теперь он представит документальные свидетельства, и накрылась моя диссертация. Это же позор! Смерть!.. Да, Ликушка, — никому, как себе.
— Нет-нет. У него ничего нет. Все черновики по этой раковой проблеме остались у меня. Для него это был частный вопрос… И он, в сущности, не довел его до конца отбросил и пошел дальше. Он разбрасывался… Он хотел к нему вернуться, но…
Лео засунул руки в карманы брюк, переваливаясь с пяток на носки:
— Чтобы не разбрасываться, ему остается одно — уйти.
— Куда?
Лика с ужасом отшатнулась, нос заострился, лицо посерело.
— Зачем ты мне это говоришь?
— А ты все хочешь на саночках кататься? Чтобы руки чистые были.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Не бойся… Это сделает моя сестренка, своими ручками, и даже не подозревая о том. Мы его еще заколотим…
— Лео, ты ужасен.
— Да ну?
Он прошелся, играя желваками:
— Ну вот, детка, я и поймал тебя — хлоп! Зацепило? Я давно догадывался: ночью и днем — только о нем.
— Дурак ты… и даже, если в шутку… все равно — дурак.
— А ты хочешь играть в добренькую. «Бабушка, а бабушка, а почему у тебя такой большой рот?» Я человек прямой, я люблю прямо…
— Ты — злой.
— Да, а он святой, добренький! Он хочет бессмертия — не для себя? Предположим. Бессмертие индивида. А к каким это последствиям приведет, как это отразится на всем виде хомо сапиенс? Ему плевать! Демагогия. Да, я хочу бессмертия для себя и, если угодно, для тебя, но я не хочу ханжить и прикрывать эту страстишку марципаном. Один бог знает, какие фантастические мутации в ближайшие тысячелетия даст человеческий мозг… Бессмертие — это все равно за счет кого-то. Даже если ты будешь сидеть на Олимпе и питаться акридами-то ведь они тоже живые. Живые! Даже если ты будешь утолять свой аппетит не говядинкой из консервной банки «завтрак туриста», а потреблять синтетическую пищу из сине-зеленых водорослей или планктона-то ведь это тоже — живое. Хоть и одноклеточное. «Цыплята тоже хочут жить»… Я по крайней мере говорю прямо: хочу бессмертия для себя и, если угодно, для тебя, — я тебе и обеспечу его. Это дело уже запатентовано. Не будем играть в черненьких и беленьких.
— Я уже ни в кого и ни во что не хочу играть. Мне часто просто хочется умереть… Но и это, очевидно, я не могу… я и на это не способна. — Лика раскинула руки-плети.
— Ну зачем так-то?.. Ты ведь, чай, теперь удостоверилась в его гениальности саморучно… Может быть, даже тешишь себя, что он принесет тебе венец мадонны с лазерными лучиками. Бессмертие на тарелочке с золотой каемочкой… А! Что же ты не бежишь к нему? — Повел глазами по комнате. — Небось он уже здесь побывал, причастился?!
— Может быть, и был, — сказала монотонно и тупо.
Лео присел на валик кресла, притянул Ликину голову, почесал ей затылок:
— Ладно тебе. Был-не был — не суть важно. Тут не надо быть Вольфом Мессингом — дело твоих рук. Но… помни — это уже без дураков, — если ты с ним встретишься хоть раз — ноги моей здесь не будет… Ловите с ним Журавушку… Да и он не совсем уж чокнутый. Надо быть совсем… чтобы простить тебе… что ты вызвала его оттуда лишь спустя три года… это запоздалое рандеву по мимолетному бабскому капризу… Да к тому же и сестренка его уже подсекла намертво и уже не отпустит. Что же касается наших с ним деликатных отношений, могу сказать одно: дуэль продолжается… по лучшим правилам рыцарских времен — кто кого. Это даже привносит в наши будни некоторую экстравагантность… Ну ладно, будет… Вытри слезки- то… Тут мы с друзьями собираемся отметить докторскую, очень хочу, чтобы ты была… была, как всегда,
