Физиология брака

подпадающим под власть лицемерия и не дерзающим смеяться так, как смеялись наши отцы, не призвать на помощь мифологию? Ведь обнаружив, что юная светская дама не умеет набросить на свое поведение тот покров, к какому не преминет прибегнуть дама порядочная, вы не высказываетесь кратко и ясно, как сделали наши предки; вы, по примеру многих уклончивых красавиц, говорите: «О да, она очень мила, но...» — «Но что?!.» — «Но она часто поступает непоследовательно...» Долго пытался я, сударыня, понять, что значит «непоследовательно» и, главное, отчего вы вкладываете в это слово смысл, решительно противоположный тому, в каком его употребляют обычно; но старания мои были напрасны. Выходит, Вер-Вер[138] был последним, кто изъяснялся точным языком наших предков, да и он, к несчастью, обращался лишь к невинным монахиням, чьи измены нисколько не задевали чести мужчин. Итак, я предлагаю считать, что, если женщина поступает непоследовательно, она минотавризирует своего мужа. Допустим, что минотавризированный — человек светский и пользуется некоторым уважением, — а многие мужья достойны самых искренних сожалений, — тогда, говоря о нем, вы добавляете с милой снисходительностью: «Господин А. человек весьма почтенный, а жена его очень хороша собой, но, говорят, они плохо ладят друг с другом». Так вот, сударыня, человек почтенный, но плохо ладящий со своей женой, муж, чья жена ведет себя непоследовательно, или муж минотавризированный — все это просто-напросто такой муж, каких живописал Мольер. Что же, богиня современного вкуса, кажутся вам сии выражения достаточно целомудренными?

— Ах, боже мой, — отвечала она с улыбкой, — если нечто существует, не все ли равно, как его назвать — двумя слогами или сотнею?

Тут она с ироническим видом присела передо мной в реверансе, а затем исчезла — отправилась, должно быть, вослед всевозможным графиням и прочим вымышленным созданиям, которых романисты так часто поминают в предисловиях, изображая их владелицами или сочинительницами старинных рукописей.

Что же до вас, менее многочисленные и более подлинные создания, читающие мою книгу и, чего доброго, разделяющие тревоги супруга-мученика, сообщаю вам, что плохо ладить с женой вы начнете не сразу. До этой точки шкала семейного термометра доползает постепенно и незаметно. Больше того, многие мужья не ладят с женами всю жизнь, совершенно этого не сознавая. Домашний переворот происходит всегда по определенным правилам: медовый месяц имеет, подобно луне, свои фазы, которые неизбежно сменяют одна другую во всех семьях без исключения! Разве мы не доказали, что у нравственной природы, как и у природы физической, есть свои законы?

Ваша молодая супруга, как мы уже сказали, заведет себе любовника лишь после серьезных раздумий. К окончанию медового месяца вы разовьете у нее способность к наслаждению, но не удовлетворите потребность в нем, вы откроете перед нею книгу жизни, и ваша прозаическая легкодоступная любовь вселит в нее предчувствие любви поэтической, рождаемой согласием душ и тел. Словно робкая птичка, еще не оправившаяся от ужаса перед только что стихшей ружейной пальбой, она тянет голову из гнезда, оглядывается, знакомится с миром и, разгадав ту шараду, которую загадали ей вы, инстинктивно ощущает пустоту вашей увядающей страсти. Она понимает, что только любовник возвратит ей восхитительную свободу воли в любви.

Вы насушили хвороста для грядущего костра.

Добродетельнейшая из женщин, оказавшись в таком положении, ощутит себя достойной большой любви, примется мечтать о ней и возомнит себя особой исключительно пылкой; ведь самолюбие всегда заставляет нас преувеличивать силы поверженного противника.

— Будь жизнь порядочной женщины только хлопотной, мы бы это стерпели... — сказала мне как-то одна старая дама. — Но она скучна, и я еще не встречала добродетельной женщины, которая не чувствовала бы себя одураченной.

Именно в конце медового месяца, когда ни о каком любовнике нет еще и речи, женщина задумывается о, так сказать, законности его существования; душа ее становится ареной борьбы между долгом, законами, религией и тайными желаниями, внушенными природой, над которой не властен никто, кроме нее самой. Тут наступает для вас совершенно новая пора, тут природа, снисходительная и добрая мать, подающая знаки всем созданиям, которым угрожает сколько-нибудь серьезная опасность, вешает на шею Минотавра колокольчик, уподобляя его страшной гремучей змее, грозе путешественников. В поведении вашей жены проявляется то, что мы назовем первыми симптомами: горе тому, кто не сумеет их побороть! Тот, кто, читая наше следующее Размышление, вспомнит, что некогда наблюдал похожие симптомы в своем доме, может сразу переходить к заключению книги: он найдет там искренние соболезнования.

В положении, при котором проявляются эти первые симптомы, супружеская пара может пребывать более или менее долго; разговор о нем завершит наши предварительные рассуждения и позволит нам перейти к сути дела. Человек искушенный умеет без посторонней помощи толковать истинные признаки и неуловимые приметы, которыми женщина невольно выдает себя, мы же в нижеследующем рассуждении располагаем самое большее посвятить неофитов в общие принципы величественной науки о браке.

Размышление VIII Первые симптомы

Покамест ваша жена пребывает на распутье, вы обольщаетесь сладостными иллюзиями касательно вашей безопасности. Вы столько раз видели восход солнца, что вообразили, будто оно сияет вечно и для всех. Вы больше не следите за женой с тем вниманием, какое сообщала вам страсть еще не утоленная.

Подобная беспечность мешает многим мужьям заметить в поступках жены предвестия первой грозы; беспечность эта минотавризировала гораздо больше супругов, нежели стечения обстоятельств, фиакры, канапе и нарочно нанятые квартиры, вместе взятые. Ваше безразличие к опасности в какой-то мере порождается и оправдывается царящим подле вас спокойствием. Миллион изголодавшихся холостяков плетут свои козни в полном согласии друг с другом. Хотя все эти дамские угодники не знают самих себя и враждуют, алча одной и той же добычи, некий инстинкт заставляет их до поры до времени действовать сообща.

Сразу после свадьбы подручные Минотавра, как юные, так и не очень, выказывают обычно отменную любезность и не докучают молодым супругам своим вниманием. На мужа они смотрят как на ремесленника, призванного отточить, отполировать, огранить брильянт, который затем начнет переходить из рук в руки и в один прекрасный день станет предметом восхищения всей округи. Поэтому вид влюбленных молодоженов всегда несказанно радует тех холостяков, что именуются повесами; холостяки эти ни за что не станут препятствовать трудам, столь полезным для общества; вдобавок они знают, что чем сильнее ливень, тем скорее он кончается; они держатся в стороне и выжидают, подстерегая с невероятной чуткостью тот миг, когда брачные радости начнут приедаться обоим супругам.

Проницательность, с которой холостяки различают мгновение, когда на семейном небосклоне появляются первые тучи, может сравниться лишь с беспечностью, какую выказывают во время медового месяца мужья. Не стоит срывать плод, не дав ему созреть, — об этом следует помнить всем, включая дамских угодников. Великий человек понимает всю выгоду, какую может ему принести удобное стечение обстоятельств. Например, те пятидесятидвухлетние мужчины, которые, как мы уже сказали, таят в себе самую большую опасность для законных мужей, прекрасно понимают, что женщина может сегодня гордо отвергнуть любовника, а три месяца спустя принять его с распростертыми объятиями. Впрочем, справедливость требует признать, что женатые люди обычно выдают свое охлаждение с тем же простодушием, с каким выставляют напоказ свою любовь.

В ту пору, когда вы с вашей прекрасной половиной пребывали на седьмом небе от счастья, — а продолжительность этой поры, как показывает предыдущее Размышление, зависит от характера обоих супругов, — вы выезжали в свет редко, а то и вовсе не выезжали. Наслаждаясь радостями супружеской жизни, вы с женой, подобно любовникам, покидали домашний очаг лишь ради увеселительной поездки, загородной прогулки, похода в театр и проч. Стоит вам, вместе или порознь, возвратиться в свет, зачастить на балы и празднества, пристраститься ко всем тем суетным забавам, что созданы для людей с пустым