Физиология брака

§ 4. Список запрещенных предметов

Папа вносит в свой список только книги; вам подобает наложить запрет и на людей, и на вещи.

Вашей супруге не дозволяется совершать омовения вне собственного дома.

Ей не дозволяется принимать у себя ни того, кто, по вашим подозрениям, является ее любовником, ни всех тех, кто могли бы способствовать их связи.

Ей не дозволяется выходить или выезжать на прогулку в ваше отсутствие.

Впрочем, разнообразие характеров, бесконечные причуды страсти и привычки супругов сообщают нашей Черной книге такую изменчивость, расширяют или сокращают ее так стремительно, что один приятель автора назвал этот список «Историей перемен в супружеской церкви»[296].

Абсолютному запрету подлежат лишь две вещи: поездки за город и прогулки.

Ни один супруг не должен ни под каким видом отпускать жену в чужое загородное имение. Если у вас есть собственное поместье, живите в нем, принимая у себя одних лишь дам да стариков, и ни за что не оставляйте там жену в одиночестве. Но повезти ее хотя бы на полдня к другому... Это не просто неосторожность, это беспечность страуса.

Следить за поведением женщины в загородном поместье — и без того труднейшая из задач. Разве сможете вы разом укрыться во всех зарослях, забраться на все деревья, пойти по следу, который любовник оставил на траве, примятой ночью, но успевшей распрямиться благодаря целительному действию росы и солнечных лучей? Разве сможете вы держать под наблюдением все проломы в стене, окружающей парк? Одним словом, деревня и весна — суть две правые руки холостяка!

Если женщина, как мы предположили, оказывается на распутье, мужу следует либо оставаться в городе вплоть до начала гражданской войны, либо предаться радостям самого безжалостного шпионства.

Что же касается прогулок, тут рецепт простой: вашей супруге угодно отправиться на праздник, в театр, в Булонский лес, поехать за покупками или навестить модистку? Она вольна проделать все это в обществе своего господина и повелителя.

Если она выберет момент, когда вы заняты неотложным делом, и попытается под этим предлогом добиться у вас позволения отправиться куда-нибудь одной, если, ради того чтобы добиться вашего согласия, она пустит в ход все свои чары и попытается соблазнить вас теми ласками, на которые женщины большие мастерицы и цель которых вы обязаны разгадать, — тогда, советует доктор брачных наук, покоритесь колдовской силе, продайте искомое дозволение подороже, а главное — убедите жену, это существо, чья душа порою изменчива, как волна, а порою тверда, как сталь, что дело первостепенной важности удерживает вас в рабочем кабинете.

Но стоит только вашей жене — если она собирается идти пешком — выйти за порог и пройти полсотни шагов, бросайтесь за нею и идите следом, оставаясь незамеченным.

Возможно, есть на свете Вертеры, чьим нежным и деликатным душам претят подобные инквизиторские замашки. Однако подобные действия ничуть не более предосудительны, чем поведение фермера, который, проснувшись ночью, идет к окну, дабы проверить, не обобрали ли злоумышленники его персиковые деревья. Быть может, ведя себя согласно нашим предписаниям, вы еще прежде, чем преступление совершится, получите точные сведения об одной из тех квартир, какие влюбленные нанимают в городе под вымышленными именами. Если волею случая (от которого упаси вас господь!) жена ваша войдет в дом подозрительного вида, узнайте, есть ли в нем другой выход.

А может быть, ваша жена сядет в фиакр... в таком случае, чего вам бояться? Разве префект полиции, которого мужьям следовало бы увенчать золотой короной, не выстроил на каждой стоянке будку, где восседает с журналом в руках неподкупный страж общественной морали? Разве трудно выяснить, откуда и куда держат путь фиакры, эти парижские гондолы?

Один из важнейших принципов полицейского надзора, которым вам надлежит руководствоваться, заключается в следующем: время от времени отправляйтесь к вашим постоянным поставщикам вместе с женою. Следите внимательно, не сдружилась ли она сверх меры с галантерейщицей, модисткой, портнихой и проч. Примените здесь знания, извлеченные из главы о Таможенном досмотре, и сделайте выводы.

Если вы выясните, что жена ваша все-таки отлучалась из дома в ваше отсутствие, ступайте назавтра туда, где она, по ее словам, побывала, и постарайтесь разузнать, правду она сказала или солгала.

Впрочем, страсть лучше нашего Размышления подскажет вам, к каким мерам брачной тирании прибегнуть, нам же не остается ничего другого, как прервать эти скучные наставления.

§ 5. О бюджете

Рисуя портрет мужа, не относящегося к разряду Обреченных (смотрите соответствующее Размышление), мы настоятельно рекомендовали ему не открывать жене истинную сумму, какой исчисляется его годовой доход.

Храня верность этому первоначальному тезису, легшему в основу нашей финансовой системы, мы, однако, надеемся опровергнуть повсеместно распространенное заблуждение, согласно которому не стоит доверять жене распоряжаться деньгами. Убеждение это — ошибка толпы, рождающая в лоне семьи множество недоразумений.

Впрочем, прежде чем перейти к разговору о деньгах, поговорим о делах сердечных.

Конечно, вы вправе уподобить жену главе конституционного правительства и из месяца в месяц выдавать ей определенную сумму на расходы и представительство, однако в таком поведении есть нечто мелочное, пошлое и скаредное. Выказывая столь отвратительную скупость, вы сами выроете себе могилу.

Я допускаю, что в первые, медвяные годы супружеской жизни выдачу ежемесячного содержания можно обставлять с большим или меньшим изяществом, украшать пристойными шутками и ласками, однако настанет пора, когда легкомыслие или нежданные траты вынудят вашу жену, уже растранжирившую содержание подаренного ей нарядного кошелька, просить парламент о ссуде. Осмелюсь предположить, что вы не станете, подобно нашим вероломным депутатам, покупать свое согласие слишком дорогой ценой, разражаясь бесконечными речами. Они платят, но ворчат; вы заплатите, осыпая жену комплиментами, — быть по сему! Однако мы добрались до переломной эпохи, а в это время уложиться в обычный ежегодный бюджет становится решительно невозможно. Число косынок, чепчиков и платьев умножается с невероятной быстротой; любовная дипломатия также съедает немалую часть средств, а между тем доход-то не возрастает. Тут муж начинает давать жене самые страшные и отвратительные уроки, какие только можно вообразить. Из супругов, известных мне, лишь несколько великодушных и благородных существ ставят чистоту души и прямизну сердца превыше миллионов, в тысячу раз охотнее прощают страсть, чем ложь, и из врожденной деликатности чуждаются скупости — этой нравственной чумы, этого предела человеческой развращенности.

В домах тех редких супругов, которых это зло обошло стороной, разыгрываются самые восхитительные любовные сцены. Женщина смягчается и, подобно блистательнейшей струне арфы, брошенной перед пылающим камином, обвивает ваш стан, оплетает и обнимает вас; она покоряется всем вашим требованиям; она осыпает вас нежными словами, каких вы от нее еще не слыхали; она расточает их, а вернее сказать, торгует ими; она падает ниже оперной танцовщицы, ибо отдается за деньги собственному мужу. За самыми пылкими ее поцелуями стоят деньги; за всеми ее речами стоят деньги. Постепенно она приобретает в этом деле дьявольскую сноровку. Учтивейший и коварнейший из ростовщиков, с первого взгляда оценивающий, какую прибыль принесет ему вексель, выписанный на дворянского сынка, не так проницателен, как ваша жена, которая, перепрыгивая с ветки на ветку, подобно удирающей белке, прикидывает, насколько сильны ваши желания и можно ли увеличить соразмерно с ними испрашиваемую сумму. Вы надеетесь устоять перед соблазнами — напрасно! Природа даровала женщине бездну кокетства, а общество удесятерило ее способности с помощью модных нарядов, вышивок и пелеринок.